– Именно тебе. Я готов защищать, оберегать, любить и уважать тебя всю жизнь.
– Матвей, ты с ума сошел? Ты же меня совсем не знаешь! Мы знакомы несколько часов!
– А такое ощущение, будто знаю всю жизнь! Я сразу почувствовал, что ты – мой человек, и был бы очень счастлив, если бы такая женщина была всегда рядом со мной. – Матвей поцеловал ее. А дальше случилось то, что случается иногда между взрослыми одинокими людьми, которых безумно тянет друг к другу…
Глафира лежала щекой на слегка волосатой груди у Матвея, слушала, как ровно бьется его сердце, и не испытывала никакого чувства стыда или растерянности. Наоборот, все ее тело наполнилось каким-то спокойствием и умиротворением.
– Мне тоже кажется, что я тебя знаю всю жизнь… Сколько прошло времени? – спросила она.
– Вечность… Я не знаю сколько. И я сейчас подумал о том, сколько времени мы потеряли, – ответил он.
– Да, – покрепче прижалась к нему Глафира.
Они были свободны от брачных обязательств и очень сильно увлечены друг другом. Глаша поймала себя на мысли, что впервые не думает о работе, не сожалеет о полученной травме. А просто хочет быть с Матвеем.
– А я ведь нехороший человек! – вдруг всполошилась она.
– Чего так?
– Забыла сообщить тебе очень важную вещь.
И Глаша рассказала ему о разговоре двух медиков, случайно подслушанном ею в бистро, и о своей с ними договоренности, что заключение о смерти Павла Петровича будет верным.
– Значит, его все-таки убили? – нахмурился Матвей. – Я так и думал.
– Но ведь тогда выходит, что в санатории убийца! – ахнула Глаша, еще сильнее прижимаясь к нему.
– Подожди. Ты сама ушла от родника черт знает куда и добралась до поселка. Следовательно, мог прийти убийца и затаиться на территории санатория.
– Чтобы подозрение упало на кого-то из наших? – спросила Глаша.
– Или потому, что Павел Петрович дальше родника не ходил. Только там убийца и мог его подкараулить, – объявил Матвей, вставая с кровати и начиная одеваться.
– Ты куда?
– Дойду до морга и заберу заключение, пока врачи не передумали быть честными. Да следователю знакомому позвоню, пусть расследование на контроль возьмет, чтобы точно дело не замяли.
– Я с тобой, – тоже начала собираться Глаша.
– Тебе-то зачем таскаться? С такой красивой девушкой в театр бы идти, в ресторан, а не… в морг. Можешь оставаться у меня в номере, если боишься…
– Нет, Матвей, я с тобой, – упрямо повторила она.
Ей хотелось пройти с Матвеем мимо охранников, держа его под руку и уничижительно глядя на своих обидчиков. Да и вообще, она теперь хотела не расставаться с ним.
Но на пропускном пункте испепелять ей взглядом было некого. Охранники стояли с грустными побитыми физиономиями и с опаской смотрели на Матвея, а на нее глазами даже не повели. Было понятно, что как сексуальный объект она потеряла для них интерес. Или у них напрочь было отбито то, для чего этот интерес был нужен.