Круги моего эго хитом на бумаге (Суюнов) - страница 2
Я пишу как многостаночник: стихи, эссе, рецензии, рекламные тексты, посты. Писал активно в Сети как копирайтер, вел блоги, и есть у меня привычка постоянно записывать мысли в блокноты. Их уже целый архив. К тому же я постоянно работаю со словом, то есть оттачиваю вербальный интеллект: записываю незнакомые слова (с последующей их расшифровкой) англицизмы, разные афоризмы и максимы. Таким образом, напаковывается огромный словарный запас и оттачивается владение словом. Я покупаю книги и журналы и очень информированный (глянец, спортжурналы). Много общаюсь со знакомыми, очень общительный. И все то новое, что просачивается в мое воображение, оно гранит мое умение разбираться в вещах, явлениях. Опыт с годами становится главной категорией, прибывает и обогащает всю мою суть.
Данную книгу я написал давно. С ней ознакомился Александр Николаевич Гриценко. И вот благодаря ему и Интернациональному Союзу писателей она увидит свет. Она отражает мое субъективное отношение к вещам и явлениям и по сути представляет собой сборник эссе, дневников, рецензий. Я постараюсь и дальше работать в этом эпистолярном жанре. Может быть, мое творчество будет интересно большому кругу читателей.
Суюнов Искандар 8937-134-82-47
e-mail: [email protected]
И все-таки он вертится
(хит в кругах ваших глаз)!
сразу извинюсь перед особо серьезными товарищами – я друг шутки и гиперболы, веселого нрава, и тут я писал смеясь. Серьезно!
Заставка
Бумага. Да, я понимаю ее стенания. И то, как остро нынешние стержни ручек просто режут по живому ее листы. Но это же не резец Микеланджело у меня в руках, чтобы оставлять в теле мрамора ходы. Но наследить в сердцах людей можно и не стоптав башмаков. Да, я понимаю ваши стенания, читатель. Как вам приходится терпеть всяких доморощенных титанов помарок и бездарей в мире литературы. Но я сел, озадачился и взял разгон, разгоняю болид своего пера по равнине листа. Осталось промчаться и… Врезаться в бортики оглавления на последней странице! Хорошо хоть бумага вещь неодушевленная. Иначе какими бы (и вправду, какими – голубыми или карими?) глазами она уставилась бы в мою переносицу? Да тише ты, тише, – и порыв июньского ветра дохнул в окно и встрепенул лежащую передо мной тетрадочку, всколыхнув верхний лист. И я тут же положил ладонь сверху. Совсем как на плечо расплакавшегося ребенка. Тише ты, тише, ну же.
Но платочек в моем нагрудном кармане не остается сухим никогда. Впитав несколько метафизических слезинок во время родов новой книги, он комковатой припухлостью повис в ладно скроенном костюме. – О, витий, что ты хочешь сказать этому миру?