Иногда я определяю эту ответственность как «серьезность нашего намерения». Намерения прорваться через рамки обусловленного существования, осознать истинную свободу, полностью капитулировать перед властью и силой благодати. «Серьезность» не означает серьезность умонастроения, не допускающего ни капли юмора. Намерение осознать истинную свободу полно радости, но отнюдь не тривиально. Окажись оно тривиальным, невозможно было бы прорваться сквозь обусловленное невежество. Когда благодать свободы воспринимается как очередная вещичка, об избавлении от эгоистического отождествления не идет речи.
С серьезным намерением по-настоящему освободиться приходит понимание, что в жизни нет ничего важнее свободы. Ничего. Никакие удовольствия, никакое здоровье, отношения, достижения или понимание не могут быть важнее свободы. И когда для вас нет ничего важнее, волны разума расступаются, а обусловленное существование теряет хватку.
Хватка обусловленного существования объясняется важностью, которую разум придает такому существованию. Оно заставляет вас гоняться за тем, что вы привыкли считать важным для счастья. Сюда могут входить ментальные знания, обусловленные эмоции и физические инстинкты. Если что-то из упомянутого для вас важнее желания полностью освободиться, ваш ответ на благодать будет неполным. Разумеется, вы погрузитесь в океан покоя и свободы. Испытаете удивительные, волшебные состояния, познаете экстаз и блаженство. Но вам не достичь полного и окончательного самоосознания, пока ваше намерение не станет стопроцентным.
Если вас влечет к полноте и всеохватности свободы, проблеск которой вы видели, если это важнее погружения в удовольствия личности, важнее власти и могущества, тогда серьезность требований должна занимать первейшее место в вашей жизни. Если же нет, обусловленные желания сохранят свою силу.
У всех нас есть скрытые примитивные представления о том, что сделает нас счастливыми. И хотя благодать может проявиться перед нашей истинной природой как чистота и радость, склонность цепляться за заученные желания сохраняется. Я постоянно слышу рассуждения: «Да, я хочу свободы. Я по-настоящему хочу свободы. Но одновременно я хочу хороших отношений, хочу жить в красивом месте, хочу финансовой безопасности…» Пожалуйста, поймите, в этих желаниях нет ничего плохого. Однако если вы по-настоящему хотите свободы, тогда любое другое желание будет ослаблять потенциал достижения свободы, оттягивать внимание на себя.
Если вы хотите, чтобы правда принесла вам плоды, тогда вы хотите не правды, а этих «плодов». Скорее всего, ваше желание связано с властью, сексом или выживанием – тремя матрицами телесных желаний.