— Не будем заниматься разрешением этой загадки сейчас, дорогой Спилет. Мы поговорим об этом позже!
Через минуту в грот вернулись моряк, Герберт и Наб. Не было никакого сомнения — ботинок инженера в точности совпадал со следом.
Итак, сам Сайрус Смит оставил эти следы!
— Всё понятно, — сказал инженер, — у меня были галлюцинации, которые я пытался приписать Набу. Очевидно, я шёл как лунатик, не сознавая, куда и зачем иду, и Топ, вытащивший меня из воды, руководствуясь инстинктом, привёл меня сюда… Топ! Иди сюда, собачка! Иди ко мне, Топ!
Великолепное животное подбежало к хозяину, громким лаем выражая свою преданность.
Все согласились, что другого объяснения событиям нельзя было придумать и что Топу принадлежала вся честь спасения Сайруса Смита.
Около полудня Пенкроф спросил инженера, выдержит ли он переноску. Вместо ответа Сайрус Смит с усилием встал на ноги.
Но тут же ему пришлось опереться на руку моряка, так как иначе он бы упал.
— Вот и отлично, — сказал Пенкроф. — Подать носилки господина инженера!
Наб принёс носилки. Поперечные ветви были устланы мхом и травами.
Уложив инженера, потерпевшие крушение вынесли его из грота.
Нужно было пройти восемь миль. Так как процессия по необходимости двигалась медленно и часто останавливалась, чтобы носильщики могли отдохнуть, путь до Камина отнял у них не меньше шести часов.
Ветер по-прежнему бушевал, но дождь прекратился. Лёжа на носилках, инженер внимательно осматривал местность. Он не разговаривал, но смотрел, не отрываясь, и рельеф местности с её неровностями, лесами и разнообразной растительностью запечатлевался в его памяти. Однако после двух часов пути усталость взяла верх, и он уснул.
В половине шестого маленький отряд подошёл к Камину. Все остановились. Носилки поставили на песок. Сайрус Смит крепко спал и не проснулся.
Пенкроф, к своему величайшему изумлению, заметил, что вчерашняя буря изменила облик местности. Произошли довольно значительные обвалы. Большие обломки скал лежали на берегу, и густой ковёр из морских трав и водорослей покрывал прибрежный песок. Очевидно было, что море хлынуло на берег и добралось до самого подножия гранитной стены.
У входа в Камин земля была изрыта яростным натиском волн.
У Пенкрофа сжалось сердце от предчувствия. Он кинулся в коридор, но почти тотчас же вернулся и, остановившись на пороге, грустно посмотрел на своих спутников.
Огонь угас. Вместо пепла в очаге была лишь тина. Жжёная тряпка, заменявшая трут, исчезла. Море проникло внутрь Камина, в глубину коридоров, и всё переворотило, всё уничтожило.