— Невероятно! — изумился тот, которого я условно назвала красавчиком. — Выжила!
Заволновалась: вдруг этих сурового вида «товарищей» послали добить меня? Не успела я сравнить их с драками, мрачный тип перевел жуткий ледяной взгляд в сторону. Ноэль! И я тут же почувствовала за спиной движение, сопровождаемое шелестом одежды. Обернулась и в замешательстве наблюдала, как кузина склонилась в глубоком почтительном реверансе, опустив голову. Очевидно, она знает тех, кто пришел. Я же, по-прежнему находясь в неведении, испуганно повернулась к незнакомцам и абанисе. Те втроем вперились в меня взглядами. Только Эйра — сочувствующе-печально, а вот незнакомцы — оценивая и изучая… как врага.
— Сафи… — Голос Ноэль дрогнул, дальше она продолжила едва слышно и по этикету: — Миледи, позвольте напомнить вам, это ваш супруг — грант Сэбиан Керо.
Чувственные губы мрачного мужчины, оказавшегося моим мужем, скривились в ухмылке, ярко отразившей всю гамму сомнений и недоверия.
— Ну… здравствуй… Сафира! — произнес он глубоким глухим голосом, от которого руки покрылись мурашками.
И голос этот был очень знаком мне по тяжким воспоминаниям бывшей владелицы тела. Память Сафиры накатила привычной темнотой, которую я не смогла вовремя взять под контроль.
* * *
Широкое поле справа, слева — лес. Я еду верхом на крупном — сером в яблоках — коне за повозкой в окружении отряда всадников, исподлобья взирая на спины чужаков и мысленно насылая на них все известные проклятия, нервно сжимая в руках поводья. За мной следуют сопровождающие из Хемвиля. А слева постоянно находится тот, кого я возненавидела всеми фибрами души.
Неожиданно конь подо мной споткнулся и захромал. Затем последовало то, чего я избегала три мучительно долгих дня. Этот уродливый зверь, протянув ко мне лапы, раздраженно прорычал:
— Ты поедешь со мной, Сафира! У твоего коня, наверное, камешек застрял в копыте. И вообще я устал терпеть твою холодность и…
Ударила хлыстом по темной когтистой ручище, коснувшейся моего колена, и направила мерина в лес, прочь отсюда. Несмотря на ужас перед содеянным, внутри клокотала ненависть и восставала отчаянная решимость — я не могу больше так жить: не могу снова принадлежать мужчине, не хочу превращаться в жертву каждую ночь, терпеть унижения и даже представлять, зачем я нужна дракану. Похоть сквозила в его черных глазах, каждом движении и жесте, обращенном ко мне.
Если он коснется меня, как мужчина женщины…
Это неприемлемо, невыносимо, омерзительно. Лучше умереть нетронутой, чистой, не проклятой мужским семенем, чем смириться…