Утром, режиссер, едва прснувшись и вспомнив вчерашний прекрасно проведенный вечер, испытал непреодолимое желание отправиться к симпатичному, любому его сердцу деду, не хотелось уезжать.
Он то и приехал в этот город, ради Крамолы, задумав снять о нем фильм, За режиссером увязался правозащитник. Благополучно миновав двух охранников в доспехах воинов древне – римского войска, гости вошли в дом. В конце им-провизированной картинной галереи режиссер увидел стройного юношу в черной, красиво подогнанной одежде. Юноша вывешивал на стену еще одну картину. Рядом задрав голову, стоял, наблюдая за его работой, огромныхразмеров попугай, так, по крайней мере, показалось режиссеру с первого взгляда. Гости подошли ближе.
Юноша повернулся к гостям, приветливо улыбнулся и коротко представился:-Крамола-внук… – Майкл ХомутДи, – представился вдруг и попугай, – дизайнэр из амэрики, – добавил он с сильным английским акцентом. Режиссер оглядел нежданного посетителя. Попугайский вид ему придавала, красочно-яркая разодетость. На нем были зеленые брюки, хотя ни брюками, ни просто штанами, это произведение великого дизайнерского исскуства назвать было трудно, скорее это были модернизированные хальвари.
Поверх хальварей свободно свисал, то ли пиджак, то ли жилет то ли халат, яркого красного цвета, на ногах яркие желтые туфли, на шее болталась голубая тряпица – сим-волизирующая, такой анахронизм, как галстук. И все это разноцветное многообразие вершили черные вздыбленные продольным гребешком волосы, на лоб свисала рыжая челка.
– Мишка он Хомутов, а это Ванька Запупырный, – представил Крамола – дед еще одного, входящего вместе с ним в цветовом отношении более скромного попугая, – оба они американезированные казаки – бывшие русские.
– Русский, я, Дван Запупыри, – возразил обиженно художник.
– А если русский значит-Ванька, это у них, ты там Дван, а у нас Иван! – рассердился дед.
Гости уставились на вновь вывешенную картину.
На ней была изображена одна из ветвей «Дерева зла». На ветви сидели два толстяка и курили сигары. Презрительно искривив толстые, лягушечьи губы, они демократизировали, окружающий мир.
Дым от сигар расползался над миром, причудливыми клубами густого тумана образуя, слово демократизация.
На одном толстяке; звезднополосатые штаны, на другом футболка с изображением льва. Отовсюду из тумана грозно выглядывают боевые ракеты, впрочем, на каждой из них надпись: «ракета демократическая», Одна из ракет, взорвалась, врезавшись в землю и разрушив при этом, несколько многоэтажных зданий, обломки зданий и разлетающаяся земля составили слова «демократический взрыв». Вокруг воронки лежат трупы мирных людей причудливо выложившись в «демократические жертвы».