Идти было неимоверно тяжело. Ветер выжимал из глаз слёзы, почти сразу замерзающие на щеках. Тем не менее Виури механически двигалась в колонне, держась за маячащей перед ней спиной сокаторжницы. Впрочем, с каждым шагом идти становилось всё легче, потому что дорога почти сразу начала виться между скал, которые, в зависимости от направления ветра, то усиливали метель, то, наоборот, прятали почти не имеющие запасов внутренней энергии худые тела женщин от порывов урагана. Охранники молча, на этот раз без ругани и криков, спокойно следовали вдоль колонны, направляя каторжниц к месту погрузки.
Две лиги в метель, в пронизывающий холод, при нехватке из-за высоты кислорода в воздухе показались Виури вечностью. Под конец она уже еле плелась, ничего не соображая. Зная только, что нужно делать очередной шаг, и так раз за разом. Промокшие носки уже не грели, ноги покрылись ледяной коркой, слабо потрескивающей при каждом движении. И когда она вдруг уткнулась в замершую перед ней спину соседки, то даже не поняла, что их колонна добралась до обещанного места погрузки. Внезапно сильная рука ухватила её за плечо и рывком втолкнула куда-то. Куда, девушка не поняла. Темно, ничего не видно. Споткнулась обо что-то, вызвав поток ругани, потом её пихнули несколько раз в бок, наконец кто-то потянул её за заснеженное одеяло и заставил сесть. Оказалось, здесь имеются даже места для сидения. Потом темноту прорезал ослепительный луч фонаря, и лишь тогда Виури поняла, что это нечто вроде повозки, только очень большой. Их, женщин, находилось внутри около тридцати. Светивший фонарём оглядел замерших каторжниц и вышел. Лязгнул засов. Снаружи послышалось непонятное пыхтение, что-то свистнуло, но это явно была не труба и не рог, и их повозка рывком сдвинулась с места. Кое-кто начал ругаться, но сквернословящую быстро заткнули. Несколько раз взвизгнули, режа уши, полозья. Покачиваясь, их повозка плавно заскользила по снегу. Внутри стало теплее, люди надышали, и, пригревшись о соседок, Виури задремала. Джар не солгал. Жаль, не удалось его увидеть, и неизвестно, удастся ли им встретиться вновь? Насколько она знала, мужские и женские каторги были практически всегда устроены по отдельности друг от друга. Их рудник, можно сказать, был единственным в своём роде. Теперь мужчины и женщины будут разделены. Куда попадёт бывший сотник? Где будет работать она? Полосатое платье не даёт надежды на то, что её когда-нибудь освободят. Как и то, что даже амнистия, которую придумал Неукротимый, даруя некоторым из заключённых свободу, не освободит её…