И, наконец, сами машины — грандиозные паровые молоты, гидравлические прессы, мощные токарные станки — стали производиться при помощи машин.
Всё это создало питательную почву для бурного развития науки, которая во второй половине XIX века переживала удивительно счастливый период своего развития. Это был период побед не только частных теорий, но и могучего синтеза, начавшего объединять воедино разрозненные прежде науки. Майер, Джоуль, Гельмгольц завершили доказательство всемирного закона сохранения энергии, впервые высказанного ещё Ломоносовым. Бертло окончательно изгнал из химии понятие «жизненной силы». Менделеев обосновал единство всех химических элементов. Пастер опроверг теорию самозарождения. Дарвин воздвиг гигантское здание теории эволюции и посягнул на божественное происхождение человека.
Наука в эти годы даже вооружила человечество возможностью видеть будущее. Леверье «на кончике пера», — сидя за столом и вычисляя, — открыл новую планету Нептун, невидимую простым глазом. Менделеев с поразительной точностью описал свойства ещё не найденных элементов. Гамильтон чисто математическим путём обнаружил существование конической рефракции. Максвелл на языке дифференциальных уравнений предсказал существование и свойства электромагнитных волн, открытых лишь после его смерти. И Жюлю Верну казалось, что весь облик грядущих дней можно увидеть сквозь волшебную призму науки!
Но как найти путь к этому грядущему? Как преодолеть противоречия между мечтами сорок восьмого года и Второй империей?
На это не давали ответа ни либералы, ни республиканцы. Однако, кроме империи Наполеона III и буржуазной республики 1848 года, существовала ещё мечта о справедливой социальной республике (социалистической, как назвали бы её мы на современном языке), существовали различные социалистические учения, которые, словно факелы, освещали мрачную ночь Франции.
В годы Второй империи Жюль Верн тесно подружился с писателем Феликсом Турнашоном, более известным под псевдонимом Надара, горячим последователем взглядов Сен-Симона. Он встречался со страстным сен-симонистом Лессепсем, знаменитым создателем Суэцкого канала. Сенсимонистом был и ещё один друг писателя, композитор Алеви. Они-то и ввели Жюля Верна в светлый, но несбыточный мир утопического социализма.
Неизгладимое впечатление на Жюля Верна произвели идеи Сен-Симона. Вероятно, от него писатель заимствовал великую веру в науку, способную, как ему казалось, изменить весь политический строй человечества.
Но политические идеи Жюля Верна не были зрелыми и чёткими: он был писатель, а не политический мыслитель, и художественный образ действовал на него сильнее, чем отвлечённая идея. Поэтому наибольшее впечатление произвела на него книга Кабе «Путешествие в Икарию». В ней писатель увидел светлый будущий мир, свободный не только от политического, но и от экономического угнетения.