— Зачем же вы бываете в театре, если он вас не развлекает?
—- Мало ли что делаешь от нечего делать! Ездишь в театр, на бал, на вечера, волочишься.
— Ужели это все делается от нечего делать?
— Помилуйте, да это вся наша бесплодная светская жизнь! К тому же все это —вечное одно и то же.
— Каким образом одно и то же? Желаю, чтобы вы это доказали мне.
— Ничего нет легче. Разительное противоречие между театральной залой и кулисами вы встречаете между блеском женских бальных нарядов и их наготой в уборных, когда они приедут домой уставшие, полусонные. В волокитстве точно так же предмет нашего внимания есть сначала то же, что театральная зала. Когда достигнем желаний, перешли за кулисы в полном смысле слова.
— Скажите, пожалуйста, как вы так молоды и уже так разочарованы; с таким мрачным предубеждением смотрите на жизнь, и где вы набрались подобных мыслей?
— Я, конечно, молод годами, но стар опытностью; рожден с пылкими страстями и предался было им чистосердечно, с полным самозабвением; я даже чувствовал себя в состоянии всем жертвовать для страсти, но преданность моя не была оценена. Раз навсегда я разочаровался, ко всему охладел и на все смотрю без соучастия и озлобления, без любви и без ненависти.
Елизавета Григорьевна расхохоталась заметив, что озлобленный философ предпочитает однако ж сидеть в ложах и креслах, чем идти за кулисы.
— Я еще буду и за кулисами,—отвечал Николаша, откланиваясь, и вышел в полном смысле взбешенный.
Скоро наш скептик явился в директорской ложе, против яруса, в котором сидела Елизавета Григорьевна.
Занавесь поднялась. Николаша стоял уже за кулисой й смотрел в ложу Елизаветы Григорьевны. Заметно было, что он разговаривал с большим жаром; но с кем, не было видно. Только по краю юбки, которая видна была из ложи, можно было подумать, что это было с женщиною. Лорнет Елизаветы Григорьевны не сходил с Николаши; он притворяйся, что даже не смотрит в ту сторону. Наконец, и он, и юбка скрылись. Только подошва со шпорой осталась на том месте, где он стоял. Нетрудно было догадаться, что проказник был на коленях, но мгновенно — из-за этой кулисы выбежала молоденькая, хорошенькая актриса, которая начала разыгрывать свою роль. Илья Денисьевич обратил на нее все свое внимание. Елизавета Григорьевна>вне себя, готова была уехать, но, не видя более Николашу за кулисами и хорошенькую актрису на сцене, начала лорнетом рассматривать ложи. Глядь — Николаша над директорскою хохочет с четырьмя румяными женщинами. Показывая в эту сторону, она спросила у мужа: