Проделки на Кавказе (Хамар-Дабанов) - страница 55

Путешественник застал в первой комнате слугу Пусто­городова и мальчика лет двенадцати в красных шальварах, в чевеках* и бешмете, перетянутом поясом, на котором ви­сел кинжал; сверху была на нем темно-желтого цвета чер­кеска, а на голове кабардинская шапка. Прекрасное лицо и благородная осанка мальчика, родом тавлинца, обрати­ли на себя внимание приезжего. Вскоре оно еще более привлечено было шестилетнею, в полном смысле очарова­тельною девочкой, которая вошла в комнату. На голове у нее была чалма темного цвета, желтая шелковая коротень­кая рубашка виднелась из-под расстегнутого голубого шелкового бешмета, опушенного мехом, из-под рубашки выхо­дили красные шелковые шальвары, чрезвычайно широкие, так что походили на юбку; ножки ее удивительной белиз­ны оставались босые; для ходьбы она надевала туфли на двух каблуках, один у носка, другой у пятки; между ними находились небольшой колокольчик и два бубенчика, ко­торые извещали издали о ее приближении — изобретение азиатской ревности! Женщины отвечают за подошву ног своих, в туфлях же слышно, когда и куда они идут. Де­вочка называлась Айшат. И она и Дыду остались в плену под Ахул-го и взяты были Пустогородовым на свое попе­чение.

Человек Пустогородова взглянул в окно, сказал: «Вот и Александр Петрович идет!» Приезжий выглянул и, не видя никого, спросил: «Где же?»—«Да вот его борзые бегут, сам верно к полковнику заехал».


* Черкесская обувь.


Путешественник по привычке, желая поправить длинные волосы свои, причесанные a la moujik стал искать по стенам зеркало, и не найдя его нигде, подумал: «Вот вандал! Даже зеркала в доме не имеет».

— Неужели у вас и зеркала-то нет? —спросил он, об­ращаясь к слуге.

— Как же-с, есть. Александр Петрович всегда сам из­волит бриться,— отвечал слуга, подавая небольшое склад­ное зеркало.

— Только для бритья; разве он в другое время не смот­рится?

— Никогда-с.

Едва приезжий, совершенный денди, успел поправить свою прическу и запретил людям сказывать, кто он, как на двор въехал всадник на сером жеребце с двумя спутника­ми, которые проворно соскочили с коней. Один из них взял за повод серую лошадь и держал за стремя, покуда офицер медленно слезал, спрашивая: «Чья это коляска?» Ему от­вечал: «Не могим знать». Другой взбежал на крыльцо и снял с него башлык и бурку. Между тем легавые и борзые собаки визгом приветствовали хозяина, отталкивая друг друга от рук его.

Александр Петрович вошел в комнату и в спальне своей нашел приезжего, который, кланяясь, подал ему письмо,

— От матушки! — сказал он и, взглянув на адрес и ки­дая письмо на столик, спросил: — Откуда едете?