— И что это значит? — не понял я.
— У всех наших вот такой знак — он снова ткнул пальцем.
Только теперь я разглядел небольшой серенький шеврон, на котором едва выделялись три волнистые линии — одна длинная горизонтальная и две пересекающих её коротких вертикальных. При некоторой фантазии это можно было принять за схематичное изображение дракона — изогнутое тело и лапы.
— Неплохо — похвалил я — Значит, если я вижу человека с такой нашивкой, то могу ему приказывать?
— С какой стати? — охладил меня Лысый — Тебя знают только те десять человек, с которыми ты разговаривал в нашей таверне. Для всех остальных ты — непонятный хрен с горы, которого можно послать подальше.
— И что, мне теперь каждый раз к тебе бегать, если что надо будет сделать?
— Если разом поднять всю сотню — то ко мне. Я даю команду десятникам, а они уже всем остальным. Да и бегать не обязательно — теперь у замка всё время будет дежурить какой-нибудь мальчишка. Выйдешь за ворота, поднимешь руку, он к тебе и прибежит.
— Откуда знаешь, что я в замке? — насторожился я.
— Так сам же говорил — разведка — хмыкнул Лысый.
— Ну... — только и смог проговорить я.
— А если надо будет приказать кому напрямую, покажешь вот это — Лысый достал из кармана и положил передо мной массивную золотую цепочку.
Я с интересом покрутил её в руках. Если не подделка — то чистое золото. А самое главное — медальон, закреплённый на цепочке. Тоже золотая прямоугольная пластинка, на которой выгравирован настоящий восточный дракон, как я его нарисовал сам.
— Хитро придумано — хмыкнул уже я — Вроде простенько, но не ошибёшься, кто есть кто.
— А то — Лысый выглядел довольным.
Мы ещё немного посидели, и напоследок, желая сделать приятное Лысому, я похвалил понравившееся вино.
— А мужики не зря хвалили твоё вино. Я уже и не помню, когда пил такое.
- Такое — только для тебя. По золотому за бутылку, — наверное, у меня вытянулось лицо, потому что Лысый с трудом сдержал улыбку — но тебе, как командиру — за счёт заведения.
Снова потянулись солдатские будни, только вот победа в учёбном бою вышла мне боком — побитых и калечных перевели на дневные смены, а мне, как самому здоровому — сплошные ночные. Не поспать ночку — это вполне нормально, но после третьей ночи я вдруг подумал, что, наверное, лучше было проиграть. Подумаешь, ребро бы сломали. Зато сейчас бы спал как человек. После четвертой появились сомнения — а нафига мне это надо? Если бы не Верона...
Ночка выдалась тяжелая, и как только удалось добраться до лежака, я сразу «поплыл». Только закрыл глаза, и меня тут же кто-то начал трясти за плечо. С трудом сдерживая рвущийся мат, приоткрыл один глаз. Хальмик, наш десятник, мать его ...