— Пустяки. Просто мне для невода поплавков не хватает, — наскоро сочинил Штанько.
Да, главстаршине не хватало Алексея с его умной выдумкой, неожиданными меткими сравнениями, немного застенчивой улыбкой и таким упорством в любом деле, за которое матрос брался…
Однажды, взяв из баталерки чемодан Перевозчикова, главстаршина поднял крышку и начал бездумно перебирать аккуратно уложенные вещи. Вспомнил о замечании, сделанном ему командованием «за неотправку личных вещей погибшего вместе с трупом».
Вот альбом с фотографиями товарищей, конспекты по радиотехнике, учебники, общая тетрадь, в которой Алексей делал разные заметки… Много их, этих заметок. Попадаются и относящиеся к таинственному радисту. Припомнились слова Алексея: «Знаете, товарищ главстаршина, я заметил, — иногда нужен маленький толчок, догадка, и дело пойдет…»
И как живая картина, пронеслось перед Штанько недавнее: стол, покрытый красной скатертью, а на столе — мертвый друг. Лицо радиста чисто обмыто заботливыми руками товарищей, на нем аккуратно отглаженная форма, будто собирался он идти гулять. На лице застыло выражение мучительного напряжения ума. Словно и мертвый Алексей силился решить непостижимую для его знаний и опыта задачу… О чем он думал? Не о загадочном ли радисте?
Да, сколько уж они оба всяких предположений проверили. И все напрасно. Все они — вот в этой тетради, записаны торопливым крупным почерком друга.
«С какой стороны я еще не подходил? Что упустил? Давай, Алексей, помогай, — мысленно обратился Штанько к погибшему другу и начал внимательно перечитывать записи Перевозчикова, делая отметки на отдельном листе бумаги. — Это проверено — не вышло… Это — тоже…» — Штанько остановился, вчитываясь в небольшую запись, сделанную Перевозчиковым в тот день, когда радист предположил в минутах последней передачи дату последующей. Сбоку этой записи была пометка:
«М Б дата? Л П Д? Подумать!»
Дальнейшие записи Штанько просмотрел бегло, разыскивая среди них слова, начинающиеся с букв заинтересовавшей его пометки. Все эти слова он выписал столбиком на отдельном листе. В эту ночь начальник поста так и не мог уснуть. Он чувствовал: короткой записью мертвый друг посылал ему еще одну возможность решения задачи… Усталому старшине живо почудилось, будто Перевозчиков стоит вот здесь, рядом с ним, и по-прежнему внимательно правит службу. Не без труда главстаршина восстановил сокращение первой фразы «М Б дата?» Оно выглядело так: «Может быть, дата?» Три последующие буквы не давались, как он ни бился над ними. Слово «дата» стучало в мозгу, требовало ответа. А его не было. Дата, время… Оно уходило час за часом в тиканье ходиков на стене. И не давало ответа…