Захотелось, чтобы путь в лазарет длился несколько часов. Как жаль, что это невозможно.
Следующие слова ректора обескуражили:
– Вам следовало самой обратиться ко мне за помощью. Вы не могли не понимать, чем все может закончиться.
– Самой? К вам? Я бы… я бы никогда не осмелилась, – выпалила, радуясь, что он сейчас не видит выражения моего лица. – Постойте, а кто вам сказал?.. – поразила неприятная догадка, заставившая буквально засыпать Ирмерия вопросами. При других обстоятельствах я бы не решилась, но сейчас болезненное чувство буквально притупляло рассудок. – Как вы узнали о поединке? И почему вмешались? Я думала, преподаватели обычно смотрят на это сквозь пальцы.
– Вам повезло, что у вас есть благоразумные друзья, – не замечая, похоже, бури чувств. какую вызвали его слова, спокойно откликнулся ректор. – Ко мне прибежала принцесса Лаурна. Она искренне о вас беспокоилась. Говорила, что вас изобьют до смерти.
Сердце словно обожгло. Я сцепила зубы, чтобы сдержать гневный возглас. Значит, и правда он вмешался только из-за того, что она попросила! Но почему эта девица так поступила? Я же ясно дала понять Вейну, что мне ее заступничество не нужно!
– Она мне вовсе не друг, – процедила, вскидывая голову и все же отстраняясь от ректора.
В этот раз он не попытался удерживать, но остановился и посмотрел с явным непониманием.
– Я не нуждаюсь в чьей-то помощи, – меня уже прямо-таки несло. Еще немного, и устрою Ирмерию настоящую сцену ревности. – Как-то выжила бы! Кайла бы не стала забивать насмерть.
– Не понимаю, с чего вдруг такая реакция, – озадаченно сказал ректор. – По-вашему, следовало позволить третьекурснице и дальше молотить вас? Не в моих правилах отворачиваться от тех, кто нуждается в помощи.
Мне захотелось взвыть от его слов. Для ректора я всего лишь что-то вроде бездомной собачонки, мимо которой он не смог пройти. Пожалел. Жалость с его стороны – это еще хуже, чем всегдашнее безразличие.
– Я благодарна вам за помощь, но в заступничестве принцессы не было необходимости.
Конечно, для меня большая честь, что столь высокая особа озаботилась моей судьбой, но я в этом не нуждаюсь.
О, Тараш, что я несу?! Совсем из ума выжила! Если меня завтра вышвырнут из Академии, даже не удивлюсь.
– Вы вся дрожите, – неожиданно сказал ректор и осторожно положил ладонь на мой лоб.
Вся моя злость тут же улеглась, хоть я и понимала, что он всего лишь проверяет, нет ли лихорадки. Осталась лишь обреченная усталость. Я должна прекратить тешить себя напрасными иллюзиями. Ирмерий не виноват, что я с первого взгляда влюбилась в него без памяти. Он не обязан отвечать на мои чувства и вообще выслушивать непонятные упреки. О, богиня, я, наконец, призналась самой себе, что люблю его! К глазам подступили горькие слезы, и я отвернулась, чтобы ректор их не заметил. Почувствовала, как его пальцы снова поворачивают мой подбородок. Сквозь пелену слез взглянула в лицо Ирмерия, которое сейчас расплывалось так, что я не могла различить, с каким выражением он смотрит.