С этого решения пленума о Реввоенсовете борьба между тройкой и Троцким вступает в открытую фазу. Эта борьба была основным занятием тройки в последние месяцы 1923 года. Главные политические документы этой эпохи посвящены этой борьбе и её отражают. Поэтому и позднейшие историки партии понимают внутрипартийные события этого времени как борьбу большинства Центрального Комитета с оппозицией и оппозицией именно троцкистской. Действительность была совсем иной, и она была много сложнее.
Чтобы понять историческую истину того времени, надо сделать несколько предварительных пояснений.
НЭП, то есть отступление Ленина от коммунизма к некоторой практике свободного рынка и появлению стимула свободного хозяйствования, привёл к быстрому улучшению условий жизни. Крестьяне снова начали сеять, частная торговля и кустарничество начали доставлять на рынок давно исчезнувшие товары, страна начала оживать. Начавшаяся денежная реформа вела к замене ничего не стоивших миллиардов солидным и твёрдым червонным рублём. Но казённое и бюрократическое администрирование, привыкшее к командованию времён вчерашнего интегрального коммунизма, не поспевало за жизнью. В частности, снабжение городов, рабочих и служащих было ещё очень плохо. Недовольство рабочих, единственного класса, смевшего своё недовольство выражать, проявилось в волне забастовок, которые прошли летом 1923 года. Это сейчас же отразилось созданием в партии «Рабочей правды» и «Рабочей группы» Богданова и Г. Мясникова. Эти группы обвинили партийный аппарат в бюрократическом перерождении и в полном равнодушии к интересам рабочих.
В это время политическая жизнь не выходила из рамок партии. Страна была разделена на два лагеря. Один – огромная беспартийная масса, совершенно бесправная и целиком отданная во власть ГПУ. Эта масса была раздавлена диктатурой, сознавала, что не имеет никаких прав не только ни на какую-либо политическую жизнь, но даже и на какое-либо правосудие. Идея правосудия была упразднена. Был суд, рассматриваемый как орудие диктатуры и руководившийся в теории классовым сознанием и нуждами классовой борьбы, а на практике полным произволом мелких партийных сатрапов. И то этот жалкий суд имел отношение только к мелким бытовым и уголовным делам. Во всём же главном и основном, рассматриваемом как область политическая, «сфера классовой борьбы», царил полный произвол органов ГПУ, которые могли арестовать кого угодно по каким-то только ГПУ известным подозрениям, расстрелять человека по решению какой-то никому не известной «тройки» или по её безапелляционному постановлению загнать его на 10 лет истребительной каторги, официально называемой «концентрационным лагерем». Всё население дрожало от страха перед этой организацией давящего террора.