Трагедия была в том, что оппозиция, зародившаяся стихийно, не имевшая ни лидеров, ни программ, должна была принять Троцкого, которого ей навязывали как лидера. Это вскоре обеспечило её быстрое поражение.
Но пока дискуссия и голосования на ячейках шли бурным темпом и всё более обращались в поражение ЦК. Троцкий решил попробовать повернуть положение в свою пользу, а заодно дать оппозиции свои лозунги. 8 декабря он прислал в ЦК письмо. Оно было одновременно зачитано на партактиве Краснопресненского района и опубликовано в «Правде» 11 декабря в форме статьи «Новый курс». В ней он обвинял партийную верхушку в бюрократическом перерождении.
В середине декабря ГПУ робко пытается поставить Политбюро в известность о том, что в большей части партийных организаций большинство не на стороне ЦК. Я констатирую, что в огромной ячейке самого ЦК большинство голосует против ЦК. Я запрашиваю секретаря Московского комитета партии Зеленского о результатах голосований в Московской организации. Я получаю паническую сводку – ЦК потерял большинство в столичной организации, наиболее важной в стране; по ней равняются провинциальные организации.
На заседании тройки (утверждение повестки) я докладываю рапорт Зеленского. Для тройки это неожиданный удар.
Конечно, вопросу придаётся первостепенное значение. Зиновьев произносит длинную речь. Это – явная попытка нащупать и сформулировать общую линию политической стратегии по схемам Ленина. Но он хочет дать и своё – он хочет оправдать свою позицию политического лидера; он говорит о «философии эпохи», об общих стремлениях (которые он находит в общих желаниях равенства и т. д.). Потом берёт слово Каменев. Он обращает внимание на то, что политические процессы в стране могут быть выражены только через партию; обнаруживая немалый политический нюх, он подозревает, что оппозиция – правая; переходя на ленинско-марксистский жаргон, он говорит, что эта оппозиция отражает силу возрождающихся враждебных коммунизму классов – зажиточного крестьянина, частника и интеллигенции; надо вернуться в ленинской постановке вопроса о смычке рабочего класса и крестьянства.
Пока речи идут на этих высотах, Сталин молчит и сосёт свою трубку. Собственно говоря, его мнение Зиновьеву и Каменеву не интересно – они убеждены, что в вопросах политической стратегии мнение Сталина интереса вообще не представляет. Но Каменев человек очень вежливый и тактичный. Поэтому он говорит: «А вы, товарищ Сталин, что вы думаете по этому вопросу?» – «А, – говорит товарищ Сталин, – по какому именно вопросу?» (Действительно, вопросов было поднято много). Каменев. стараясь снизойти до уровня Сталина, говорит: «А вот по вопросу, как завоевать большинство в партии». – «Знаете, товарищи, – говорит Сталин, – что я думаю по этому поводу: я считаю, что совершенно неважно, кто и как будет в партии голосовать; но вот что чрезвычайно важно, это – кто и как будет считать голоса». Даже Каменев, который уже должен знать Сталина, выразительно откашливается.