— Генерал, если я снова услышу, о чем они говорят, обещаю, что непременно перескажу тебе слово в слово всю беседу. Но вчера они говорили о четырех вещах.
— О каких именно? Вспомни как можно точнее, о чем они говорили: любое слово может оказаться тайным шифром.
— Ты все еще пьян. Какой еще шифр?
— Они договорились о встрече? — продолжал он допрашивать.
— Да, собираются встретиться на днях.
— Иными словами — в четверг, — сказал он.
— Ты спятил, — ответила я, пытаясь стащить сапог, который всегда почему-то застревал.
— Ты так и не ложилась? — спросил он.
— Немножко подремала.
— С чего вдруг такое воодушевление? Ты же обычно отсыпаешься три дня после каждого затянувшегося за полночь праздника. Почему ты вдруг решила прокатиться верхом?
— Меня попросил Чеко.
— Он просит тебя об этом каждый день.
— А сегодня мне захотелось поехать, — ответила я, стаскивая сапог и разминая пальцы ноги.
— Какая-то ты странная.
— Я вчера хорошо повеселилась. А ты разве нет?
— Даже не помню, что там было. Кажется, ты что-то пела, или мне это приснилось?
— Меня попросили спеть «Возроди во мне жить». А потом я спела ее снова — на бис.
— Замолчи. Ты словно за пятерых говоришь.
— Спи... Зачем ты вскочил так рано? Сегодня же воскресенье.
— Вот поэтому я и проснулся. Сегодня на корриде выступает Гарса.
— До четырех часов еще достаточно времени. Спи. Я разбужу тебя в два.
— У меня нет времени. В час у меня деловой обед. Не желаешь вечером составить мне компанию?
— Ты никогда меня не приглашаешь.
— А сейчас приглашаю.
— Я не люблю бой быков.
— Что еще за глупости! Пойдешь, как миленькая!
— Как скажешь, — ответила я, целуя его в голову и прижимая к себе, словно хотела окутать саваном. Потом на цыпочках прошла к двери и осторожно закрыла ее за собой, чтобы его не разбудить.
Ванная комната в Лас-Ломас была втрое больше нашей спальни; с зеркальными стенами и стеклянным потолком, полуденное солнце светило сквозь него с такой же силой, как и над садом. Вокруг огромной ванны, в которой могло разместиться пять человек, стояло множество растений в кадках. Ванная комната была моим любимым местом в доме, в ней я могла уединиться.
Этим утром я опрометью вбежала в ванную, открыла краны и сбросила одежду. Я помню, как тело погрузилось в горячую воду, как я лежала среди растений, открыв рот, с мокрыми волосами, выставив из воды одно лишь лицо, глядя сквозь стеклянный потолок на маленький кусочек неба, на котором плавали пушистые облака.
— И что же мне теперь делать? — спросила я себя, словно поверяя кому-то свои тайные помыслы. — Я должна бежать. Оставить всё генералу — и детей, и эту роскошную ванну, и эти фиалки, и счет в банке, который никогда не иссякнет. Я хочу уехать с Карлосом, — сказала я себе, намыливая голову. — Вот сейчас прямо и уйду. Никакой Лоренсо Гарса не заставит меня изо дня в день выслушивать ложь и узнавать о новых преступлениях генерала. Уже сегодня я перееду в другой дом, уже сегодня буду спать в другой постели, даже сменю имя. А что, если он не согласится? Конечно же, согласится. Он сам спросил: «Завтра?». А потом сказал, что завтра уже наступило. Но он не захотел уехать со мной на море, он вернет меня назад, у него даже в мыслях не было остаться со мной. Он меня не любит. Да, он хочет меня, я ему нравлюсь, но он не любит меня. Что, если я ему откроюсь, а он меня отвергнет? Что, если у него есть невеста — там, в Англии? Какая-нибудь сучка конопатая...