«Надеюсь, она в самом деле такая сильная и умная, как думают эти ребята».
Ева спустилась по лестнице, стараясь идти быстро, но не выглядеть торопливой. Она обычная постоялица этой гостиницы, и суматоха на первом этаже заставила ее выйти из своего номера. Леди Уоррик имела строгие временные рамки – она должна дать мужчинам время оторваться от будущих преследователей, но при этом уйти не так далеко, чтобы она не смогла их догнать. Ее рука скользила по деревянным перилам, отполированным многими поколениями постояльцев, поднимавшихся и спускавшихся по этой лестнице. Дерево на ощупь было таким же твердым, каким выглядел Далтон. И воля у него тоже твердая, как древний дуб. Ева надеялась, что он будет выполнять приказы Саймона и Марко, не станет упрямиться и не выкинет какую-нибудь глупость, например не попытается сбежать.
Она спустилась на первый этаж и пошла на звук возбужденных голосов, доносившихся из таверны. Входя в зал, она придала лицу любопытствующее и одновременно глуповатое выражение.
Мрачная темно-синяя форма тюремщиков резко контрастировала с беззаботной атмосферой таверны. Но Ева узнала бы профессиональных охранников даже по глазам – их взгляды были так же опасны, как дубинки, которые большинство из них носили. Двое тюремщиков были вооружены ружьями, и посетители таверны поглядывали на них с опаской. Это было оружие для стрельбы по людям, а не по куропаткам.
Один из вооруженных тюремщиков разговаривал с хозяином гостиницы. Тот нервно теребил руки под передником.
– Он бежал в этом направлении. У меня есть двое свидетелей, которые видели, как он подбегал к этой гостинице.
– На протяжении последнего часа я все время был здесь, в таверне, и никого не видел.
Тюремщик повернулся к своим спутникам и сказал:
– Мы разделимся и обыщем это место снизу доверху. Внутри и снаружи.
Ева остановилась в дверном проеме, загородив при этом проход.
– О боже, ну и галдеж! – произнесла она слабым голосом, с придыханием, и внутренне содрогнулась от собственного тона. Но она работала в «Немезиде», и это означало, что порой приходилось делать и то, что было ей неприятно. В том числе изображать из себя легкомысленную пустышку. – По какому случаю вся эта суета?
Ева воззрилась на тюремщиков широко раскрытыми глазами. Те сняли фуражки, было странно видеть этот почтительный жест у мужчин, державших дубинки.
– Мэм, вы остановились в этой гостинице? – спросил тот тюремщик, который допрашивал хозяина гостиницы.
– Да, мистер… – Она взглянула на нашивку на его мундире. – Линч. Боже, джентльмены, вы в ваших костюмах выглядите как солдаты. Я и не знала, что где-то поблизости стоит полк.