Джек унесся далеко в своих мыслях, чего не мог позволить себе тогда, за ширмой. Его губы касаются шеи Евы, целуют, прикусывают шелковистую кожу, а руки накрывают ее груди, чувствуя их форму и мягкость. Он представил, что Ева без корсета, поэтому, играя с ее сосками, он чувствует, как они твердеют под его пальцами. Она выгибается навстречу его прикосновениям… Джек закрыл глаза, глубже погрузился в фантазию и взял в руку свое мужское достоинство, ноющее от желания.
Пока Ева стояла перед ним, он бы задрал ее юбки, коснулся ног и нашел то место, где заканчиваются чулки и начинается голая кожа. На ней были бы и панталоны. Джек решил, что они будут маленькие, с оборочками. Он бы нашел отверстие в ее нижнем белье, нащупал сладкую горячую киску, смочил бы пальцы ее влагой.
Далтон поглаживал себя, представляя, каково было бы погрузить пальцы между ее складок, почувствовать тепло Евы и ее реакцию. Пока он прикасался бы к ней, она бы прислонилась к нему и повернула голову набок, чтобы он мог захватить ее рот своим. Он бы вводил в нее свои толстые пальцы, а она бы извивалась перед ним, толкая бы бедра навстречу его руке. Но им нужно было бы вести себя тихо, очень тихо. Ни слова, ни звука, чтобы не выдать себя.
Представляя, как Ева извивается и беззвучно ахает от удовольствия, Джек сильнее сжал себя рукой. Она вытянула бы руку за спину, расстегнула пуговицы на его брюках, захватила его орудие и стала бы ласкать его точно так же, как он ласкал ее.
Так, теперь быстрее. Ева бы действовала немного грубовато, как раз так, как ему нравится, так, как он сам сейчас ласкал себя, но ее рука была бы намного лучше его собственной, она была бы гибкой и мягкой. Они бы стояли вот так за ширмой и ублажали друг друга, беззвучно постанывая друг другу в рот, а потом бы он почувствовал, как ее лоно сжимается вокруг его пальцев и она задыхается от наслаждения.
Джек зарычал, изогнулся дугой, тело стало жестким, и семя выстрелило из него горячей струей. Но в воображении эта струя размазалась не по его животу, а по пальцам Евы. А потом он бы облизал их один за другим, глядя в ее глаза.
Джек рухнул на матрас, тяжело дыша. Никогда еще он не испытывал такой мощной разрядки, во всяком случае от самоудовлетворения.
– Иисусе! – пробормотал он и утерся углом простыни.
Обычно, после того как Джек удовлетворял себя перед сном, он в считаные минуты засыпал. К тому же сегодня у него был трудный день, его изнуряли гнев и неудовлетворенность. Но сейчас он лежал без сна и спрашивал себя, думает ли Ева о нем, как он о ней. Вспоминает ли, лежа в своей постели, как они стояли, прижавшись друг к другу? Представляет ли, что могло произойти между ними, трогает ли себя? При одной мысли о том, как ее рука ныряет под одеяло и устраивается между ног, Джек снова возбудился.