Народу тут куча, куда ни кинь взгляд, всюду туристы – группами или поодиночке, с экскурсоводами или сами по себе.
– Эти стены видели людей, которые жили несколько столетий назад, – благоговейно произнесла Лена. – Когда представишь себе, даже жутко становится. – Она положила ладонь на нагретый солнцем камень.
– И мы на их фоне лишь букашки. – Женя кивком указала на группу японцев, щелкающих фотоаппаратами. – Суетимся, бегаем, требуем, чтобы с нами считались, нас любили…
Лена кивнула:
– Может, пойдем пообедаем, что-то я уже перегрелась и проголодалась.
– Пошли.
Они нашли небольшое кафе рядом с крепостью, стилизованное под старину, и расположились в его прохладном зале.
Заказали по салату и одно на двоих жаркое – порции тут были огромные.
– Что будем вечером делать? – осведомилась Лена, задумчиво глядя в окно.
– Не знаю, – ответила Женя, откидываясь на спинку стула. – Я бы с матерью встретилась, если у нее будет на меня время.
– Почему у вас все так? – Лена подняла глаза на подругу. – Прости, если лезу не в свое дело. Можешь не отвечать.
Женя отвернулась к окну.
– Я росла без отца, – сказала она. – Когда мне было семь, мама встретила Роберто – он приезжал в Россию по делам своей фирмы. Через год они поженились и уехали в Испанию, на его родину. Он не хотел, чтобы я жила с ними, видимо, надеялся, что у них будут свои дети. И мама оставила меня с бабушкой. Вот и вся история.
– Как можно оставить своего ребенка и уехать жить в другую страну, не понимаю! – Лена отодвинула от себя тарелку.
– Я тоже не понимаю. – Женя попыталась подавить грустные интонации в голосе, но у нее не вышло. – А мама очень даже. Она считает, что личное счастье важнее всего. Может, она просто влюбилась в Роберто до потери сознания. Бывает же и такое. В любом случае, лет до пятнадцати я вообще не хотела с ней общаться.
– А потом простила? – Лена пристально смотрела на нее.
– Не простила, но поняла, наверно. У нее у самой было такое же детство – моя бабушка, дочь Наины Викторовны, очень рано родила и мало занималась ребенком, все больше ездила по заграницам. Она работала переводчиком при КГБ. А когда появилась возможность, осталась во Франции. И живет там до сих пор.
– Значит, и тебя и твою маму воспитывала Наина Викторовна?
– Да, – кивнула Женя.
– Она замечательная, – улыбнулась Лена. Задумалась о чем-то своем. – Я тоже, можно сказать, росла обделенной родительской любовью, хотя семья у меня полная: и отец, и мать. Но с отцом отношения никакие. И тоже, как ни странно, виной всему слишком сильная любовь. – Поймав Женин вопросительный взгляд, пояснила: – Мой отец – помощник капитана на международном круизном лайнере, он редко бывает дома. Но когда бывает, все его внимание сосредоточено на маме. Он просто помешан на ней, и так было всегда. Понимаешь, отцу было все равно, будут ли у них дети или нет, главное, чтобы мама его любила и всегда ждала. А мама хотела детей, вот и родилась я. Конечно, отец обеспечивает меня всем необходимым, но полюбить, как мне кажется, так и не смог. Наоборот, он видит во мне соперницу, претендующую на мамину любовь. – Девушка перевела дыхание. – Когда отец бывает дома, они с мамой вообще перестают замечать окружающих. В детстве мне очень хотелось нормальную семью. Чтобы папа занимался со мной, водил гулять… Знаешь, как завидовала одноклассникам, у которых были нормальные семьи – тому же Димке! – Ее голос дрогнул. – А потом перестала. Решила, что если я ему не нужна, то ну и пусть, и он мне тоже не нужен. В конце концов, у меня есть мама и, когда отец в плавании, она в моем полном распоряжении.