– Молодцы твои родители, – бывало, говорила прабабушка, – спихнули ребенка на выжившую из ума старуху и живут себе припеваючи.
– Это ты-то выжившая из ума? – смеялась Женя. – Хотелось бы мне в твоем возрасте иметь такую память!
Прабабушка и правда помнила все детально, вплоть до кофточки, которая была на жене прадедушкиного друга на его дне рождения в восемьдесят первом году. Она прожила интересную, наполненную событиями жизнь, и теперь частенько рассказывала правнучке всякие забавные истории в лицах или пускалась в воспоминания о своей молодости, молодости своей дочери, или Жениной мамы.
«Перед глазами бабушки прошла целая эпоха, – думала Женя, слушая ее рассказы. – Да она сама – целая эпоха!»
«Старуха Наина» – так она себя называла, хотя на «старуху» никак не тянула. Была интеллигентом до мозга костей, тщательно следила за собой, весной и летом занималась спортом, периодически обновляла гардероб и внучку заставляла делать то же самое – благо муж Жениной мамы каждый месяц присылал из Испании хорошие деньги, видимо, в благодарность за то, что падчерица не рвется переселиться к ним.
Будь Женина воля, она бы возвращала деньги – из гордости, из затаенной обиды, что мама нормальному детству дочери предпочла собственное личное счастье. Но это старые счеты…
Бабушка же, складывая деньги в металлическую коробочку, оставшуюся от советского еще печенья, говорила:
– Если мы с тобой, Евгения, будем отказываться от этих подношений, придется положить зубы на полку. И ладно бы только мои зубы – они у меня все равно вставные. Иных источников доходов у нас, увы, нет. Вряд ли мы сможем существовать на мою пенсию, ее хватит только на оплату этих апартаментов, – она обводила рукой комнату. – Так что будь благодарна. Может, твоя мать так свою вину заглаживает. – Видя, что Женя собирается возразить, продолжала: – А про работу пока и думать не смей. В школе сначала отучись и институт закончи, а то ни учебы не будет, ни работы нормальной, только одна сплошная усталость.
Женя понимала, что она права. К тому же и с матерью, и с ее мужем у нее были неплохие отношения. Правильнее будет сказать – нейтральные. Лишь эта детская обида сидела внутри и то и дело порывалась вылезти наружу.
– Отпусти и живи дальше, – махала рукой бабушка. – Обижаться бесполезно, от этого хуже становится только тебе.
Женя кивала. Бабушка была права – это бесспорно. Но еще был страх: ее семья слишком хрупка, слишком драгоценна, а главное, скоро может закончиться – бабушке в этом году исполняется восемьдесят, и каждую осень она собирается умирать.