— Подожди немножко. — Питкасте поднялся. — Нам ведь по дороге.
— Спасибо, не привыкла к провожатым.
С портфелем в руке девушка задержалась посреди комнаты. Вид у нее был задумчивый и нерешительный.
— А, может, все же проводить? — и Питкасте отвесил неуклюжий поклон.
— Не паясничай! Скажи мне лучше… что ты о нем думаешь?
Питкасте развел руками.
— О новом лесничем? Да он ничего себе. Среднего роста, нос прямой, глаза синие, лицо гладкое, парик на голове густой, не такой чахлый, как у меня…
— Будет тебе болтать! Я не о нем, а о его намерении перенести заготовки в глухие леса.
— Дело скверное, — веско произнес Питкасте, засовывая руки в карманы. — И для меня, и для тебя, а особенно для товарища Осмуса. Оттуда, с этой трясины, и пятидесяти процентов не вывезешь.
— Но ведь… не очень-то у нас, в самом деле… хорошо получается…
— Тебе ли ломать над этим свою головку? Было сто двенадцать процентов, были премии, — все хорошо, что хорошо кончается.
Вернулся Осмус.
— Все в порядке. А ты не пришла бы к нам в воскресенье, Хельми? Лесничий-то холостяк…
— Нет! Отчеты на столе. Сегодня же улажу вопрос с возчиками. Всего хорошего!
Осмус, склонив голову набок, посмотрел вслед девушке.
— Недурна птичка, — ухмыльнулся Питкасте.
Осмус резко повернулся к столу.
— Ты все на свой аршин меряешь. Я и не думал сейчас о том, что Хельми — женщина. Да-да, нечего смеяться. Я вижу в Хельми лучшего работника на пункте. Черт знает, откуда у этой девушки столько энергии, — прямо огонь, только диву даешься. Я иной раз заберу у других мастеров всех лодырей, растяп, кулаков и посылаю к ней. Хочешь верь, хочешь нет, — всех заставляет работать. Вспыльчива она, это верно, но в общем золото, а не человек.
Питкасте зевнул и лениво прикрыл свою большую, словно картофельная яма, пасть.
— У тебя там еще осталось… налей глоточек. Сегодня такая сырость, все кости ломит. И ноги насквозь мокрые — весь день по лужам шлендаешь, еще простудишься…
Осмус налил снова. Кадык Питкасте не дрогнул, когда он одним махом опустошил стакан. Любопытный трюк, в мужском обществе этим можно привлечь внимание. Но в общем распускается, распускается. Уж очень бесхарактерен, и тянет его на вино, как медведя на мед. Следовало его поменьше угощать, — может, и теперь занимал бы пост лесничего.
Осмус пододвинул к себе бумаги Хельми.
— Извини, но у меня сегодня еще много работы.
— Иду, иду. — С этими словами Питкасте закинул ногу на ногу и чиркнул спичкой. — Только хотел еще сказать тебе, что неподалеку от Люмату видели лосей.
Осмуса словно кнутом хлестнули.