— Вот как? Значит, если быстро покончить с подготовительными работами, то прямо из Лухаквере в Туликсааре может прикатить какой-нибудь экскаватор?
— Гм-гм… — и директор кашлянул.
Ему показалось, что они зашли слишком далеко. Пришел к ним какой-то неизвестный человек, напел им невесть чего, и вдруг все они стали подпевать ему. Чтобы поднять уважение к себе, к директору как-никак мощного предприятия, он спросил:
— Почему именно вам, товарищ лесничий, так не терпится с этим делом?
Реммельгас смутился. Что сказать? О том, что он лесничий и потому заинтересован в осушении леса, он уже говорил. Говорил он и о том, что его уполномочили действовать от имени колхоза. Слова же о стремлении каждого честного человека принести пользу родине казались ему слишком высокопарными.
Несмотря на свою молодость, директор был довольно проницательным человеком. Он заметил смущение лесничего, посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся.
— Мне кажется, я понимаю вас. Мы с вами одной породы. Знаете, я, как только увижу реку, вышедшую из берегов, как только увижу гиблую, заболоченную землю, то мне прямо не терпится схватить лопату и начать копать! У нас душа землекопов, товарищ лесничий. По правде говоря, желание расправиться с болотами — в крови, у нашего народа. Стоит вслушаться в наши предания и легенды: не болотам ли они обязаны своей мрачностью, угрюмостью, мистикой? Сколько сил отнимали у эстонцев болота, сколько душевной бодрости, пора с ними покончить!
Он поднялся.
— Я пришлю к вам на помощь своего главного агронома. Раньше он был мелиоратором. Нам дадут больше машин, чем обещали, и мы обязательно пришлем в Туликсааре один экскаватор. Только поскорее добейтесь в столице кредита, — если понадобится, дойдите до Центрального Комитета, там помогут.
Реммельгас покинул клубный зал в радостном и приподнятом настроении. Все оказалось не так, как он себе представлял: не было ни грохочущих экскаваторов, ни трескучих кусторезов, ни грейдеров, ни бульдозеров. Даже вывески над дверями не было. И все-таки каждое слово работников станции дышало такой твердой уверенностью в своих силах, такой верой в технику, которую должны были к ним прислать, что Реммельгас с победным чувством взглянул на бурое болото, простиравшееся вдоль дороги и оглашавшееся криками белоногих чибисов.
Сразу же по возвращении Реммельгас с головой ушел в работу. В лесничестве начиналась самая горячая пора. Первого мая было решено провести воскресник на самой большой вырубке, которая простиралась от лесничества чуть ли не до самой станции Куллиару. Около двух недель тут подготавливали посадочные участки и вспахивали борозды для сева. Поделили семена, распределили рабочий инструмент, какой был у лесников.