На крик все жильцы стали сбегаться в наши комнаты. И первым вбежал наш враг - Алексеев. Он вместе со студентом Кантором пришел нам на помощь, и они, подняв Владимира с ковра, положили его на кровать Китти.
Я немедленно послала Валюшку на Знаменку к его родителям, чтобы они пришли. Кто-то уже вызвал "скорую помощь".
Елизавета Дмитриевна прибежала через четверть часа. Вот что значит сердце матери. Отец не пришел - он не хотел его видеть.
Я велела Китти уйти, так как она до неприличия плакала, и она удалилась в комнату Валюшки. Все жильцы квартиры столпились в нашей комнате. Еще бы! Какая сенсация, какое зрелище для наших врагов! Лучшего Владимир не мог сделать для них и худшего для нас...
Когда приехала "скорая помощь", врач впрыснул камфару. Владимир открыл глаза. Мать плакала, гладя и целуя его волосы. Слабым голосом, но внятно он позвал Китти.
- Кто это? - спросил врач.
- Моя дочь, - ответила я.
- Где же она? Пусть подойдет, - сказал он.
Китти, не стесняясь, при всех бросилась к нему так стремительно, что даже врач хотя и ласково, но предостерегающе похлопал ее по плечу.
- Мы должны его увезти, ему немедленно надо пополнить потерянную кровь, - сказал он, и Владимира увезли.
После его отъезда Китти бросилась на свою кровать и неутешно плакала. Я не стала ни о чем с ней говорить.
На другой день Китти справлялась по телефону у Елизаветы Дмитриевны о здоровье Владимира. Мать ответила, что он вне опасности, и очень просила Китти навестить его. Я считала неудобным протестовать, хотя, говоря между нами, находила это лишним.
Узнав от Китти, что через два дня его выписывают, я немедленно вызвала телефонным звонком его мать. Я говорила с ней как мать с матерью. Во имя благополучия наших детей!.. Я доказала ей, что после этой катастрофы, исход которой мог быть смертельным, наши дети не могут находиться под одним кровом. Я сказала, что не могу ручаться теперь за жизнь ее сына. Помимо того, что он скомпрометировал мою дочь, что мы - басня всей Москвы, я просила ее только об одном: избавить нас от присутствия ее сына. Она поняла меня и подчинилась. Она отдала мне злосчастный ордер и забрала на Знаменку его вещи.
Плоды этой истории мы пожинаем: вызовы прокурора продолжаются. Приезжайте ради Бога, скорее, мы с Китти совершенно больны!..
Е. П. М.
Н. В. Львов - Е. П. Мещерской
Многоуважаемая Екатерина Прокофьевна!
Не знаю, насколько удобны сейчас визиты к вам. Как состояние Китти? Простите меня, но верьте, только преданность и уважение диктуют это письмо.
Известно ли вам, что Китти бывает на Знаменке, где, очевидно, и совершенно очевидно, мать Юдина устраивает им свидания, и, может быть, даже наедине... с вашего ли разрешения бывает она там?!