Князь сделал знак Такэно, чтобы тот приблизился и зашептал:
– Знай же, что наша отборная пехота во главе с господином Канэмасой ночью, тайно, ушла из замка.
Такэно изумленно посмотрел на своего повелителя.
Князь усмехнулся:
– Да, да, Такэно. Ты не ожидал услышать такое, и это хорошо, что не ожидал. Я очень, очень надеюсь, что Мицуно также не придет в голову подобное предположение. Защищать город всего лишь с несколькими отрядами солдат, с моей личной гвардией, да с народным ополчением – ведь это безумие, правда? Но только это безумие и способно принести нам победу. Если мы будем стойко сражаться, армия Мицуно завязнет в городе, ее порядки смешаются, а боевой пыл угаснет, – и вот тогда в дело вступит пехота господина Канэмасы! Союзники Мицуно, мелкие князьки, не выдержат ее натиска и побегут, как побитые собаки, – тогда и сам Мицуно вынужден будет отступить. Но мы не дадим ему спокойно уйти, мы станем преследовать и бить его, а господа Корэмаса и Митимаса помогут нам… Как тебе наш план, Такэно?
– Он превосходен, мой повелитель! – с восторгом вскричал Такэно.
– Тише, тише! Никто не должен знать, что наших главных сил нет в городе. Ты, Такэно, теперь не покинешь стен замка до самого начала битвы, как и все те немногие, кто посвящен в тайну. Это не от недоверия к тебе, это необходимая предосторожность… Кстати, что с твоей семьей, всё в порядке?
Такэно вздрогнул, но сумел скрыть свое замешательство.
– Всё в порядке, мой повелитель, – твердо сказал он.
Столица Радужной долины горела: улицы были похожи на огненные реки, языки пламени с ревом рвались в небо. От невыносимого жара трескались камни и кипела вода в колодцах; со страшным грохотом обрушивались колокола в храмах; на бронзовых идолах пузырился металл. Ветер врывался в это огромное адское горнило и еще больше раздувал пламя; было ясно, что скоро ничего не останется здесь, – и, тем не менее, люди отчаянно сражались за это пожарище.
Основная часть армии князя Мицуно рвалась к замку, штурмуя его с трех сторон – со стороны города и вброд через обмелевшие реки. Трупы убитых преграждали течение воды, и атакующие лезли по этим ужасным плотинам, с каждым новым штурмом устилая их новыми мертвыми телами. Упорство защитников замка поражало врагов, но оно же и озлобляло их: пленных не брали в этом сражении.
К исходу четвертого дня битвы стало понятно, что близится ее последний час. Наступательный порыв армии князя Мицуно явно ослабел; еще один-два штурма, и сражение неминуемо должно было остановиться. Господин Канэмаса, в дыму пожара незаметно подошедший со своей пехотой к столице, ждал условленного сигнала – в замке должны были трижды ударить в большой гонг. Но прежде чем подать этот сигнал, защитникам замка предстояло выдержать последние ожесточенные атаки Мицуно…