Половодье было поразительным и захватывающим зрелищем. Вздувшиеся, бурные речные воды несли столько всего, что впечатлений от увиденного хватало потом на все лето. Много было смешного, много было и страшного: неистовый хохот, например, раздавался на берегу, когда на стремнине реки пролетало бревно, на котором, тесно прижавшись друг к другу, сидели лисица и заяц, или мелькала на воде какая-нибудь забавная вещица, вроде ночного горшка, – предмета, редко выставляемого на всеобщее обозрение.
Были мгновения, когда дети застывали от ужаса или разбегались с отчаянными криками: так происходило, если по реке проплывали распухшие тела утопленников, и особенно было жутко, когда их прибивало к берегу или к затопленной террасе одного из стоявших у реки домов.
Но даже эти ужасные картины не могли распугать детей настолько, чтобы они надолго покинули свои наблюдательные посты: пока вода не спала, речной берег с утра до вечера был усыпан разновозрастной детворой…
Маленький Такэно занимал важное место в иерархии детского общества. Места в ней распределялись независимо от представлений, принятых на этот счет во взрослой среде. Так, например, Кадото – сын богатого самурая из древнего рода – должен был бы главенствовать в ребячьей компании, но находился в подчиненном и даже несколько приниженном состоянии из-за того, что был труслив и слабодушен. Сыну же рядового дворцового писаря, Камаде, следовало бы занимать одно из последних мест, если бы их распределяли взрослые, но он занимал первое, поскольку был отважен, ловок, остроумен и неистощим на всяческие выдумки.
Взрослым хотелось бы, конечно, чтобы дети вели себя соответственно положению своих отцов во взрослом мире, но это было невозможно, потому что законы его были отличны от законов мира детей. Как только ребенок оказывался один на один со сверстниками, он отлично понимал, что тут действуют свои правила, и они казались ему куда более естественными, разумными, а главное, более понятными, чем правила взрослого мира. По этим, взрослым правилам отец Такэно занимал в столице довольно скромное положение, потому что лишь недавно получил звание самурая и еще не имел ни богатства, ни земли. Значит, и маленький Такэно обязан был держаться скромно и почтительно перед Кадото, – но с точки зрения детей это было абсурдом. Маленький Такэно знал и умел столько, что Кадото следовало с почтением относиться к нему, тем более что Такэно был еще и мужественным: он не плакал, даже когда ему было очень больно.
Сейчас был именно такой момент – Такэно разбил колено до крови в жестоком бою на реке. Бой произошел в мелкой заводи, которую дети перегородили плотиной из различных обломков, выброшенных рекой на берег, и покрыли толстым слоем глины. Это сооружение было скользким и ненадежным, – случалось, что плотина разваливалась под ногами, но тем интереснее было сражаться на ней. К тому же она служила неиссякаемым источником фантазии для детей: здесь возводились настолько сложные и загадочные строения, что их предназначение трудно было понять несведущему человеку.