Тогда за меня взялся мой папа олигарх, сам лично прилетев в Англию и привезя с собой домомучительницу, так я ее называл, или домоуправительницу.
Для меня настали черные дни. В деньгах меня ограничили, их ежедневно выдавала мне, моя домоуправительница, маленькими дозами.
Это как сигареты, когда у тебя есть возможность, ты можешь выбрать их на любой вкус, в любом количестве, а тут раз и тебе сделали обрезание. Перед твоим носом вытаскивают пачку и дают их только понюхать. Сродни пытки.
Естественно никаких девок и пабов.
Но я с этим примирился, под угрозой отца о лишении меня наследства и вел себя примерно, как тот дисциплинированный школяр.
Вот тогда меня и приучили к конной верховой езде и большому теннису. На это денег не жалели, приучали меня к аристократической жизни. Сколько домомучительница, вероятно по указанию моего дорогого папочки, не тащила меня в гольф-клубы, я так и не научился нормально играть в гольф, более того всей душой возненавидел эту игру.
Мне не нравилось это надутое собрание индюков.
Зато приохотился к холодному оружию, особенно фехтованию на саблях. Моя домомучительница на это никак не отреагировала, просто посчитала моей блажью.
Это потом, уже много лет спустя я узнал, что она докладывала моему папочке каждый мой чих и естественно получала от него подробные инструкции.
Ну, а на мое увлечение саблями, он скорее всего дал моей мымре добро, так, что на учителя фехтования, мне деньги выделяли, вернее ему платили за мое обучение.
Иногда мне казалось, что эта пожилая женщина не имеет души. У нее я никогда не видел проявление каких-либо эмоций, как-будто бы она надело на лицо абсолютную маску равнодушия.
На все мои желания и просьбы она всегда холодно отвечала *нет*. Как мог отец поставить надо мной такое бездушное существо, она что аристократка в десятом поколении или закончила пансион благородных девиц, почему выбор отца выпал на нее? Возможно она была абсолютно предана моему отцу?
Постепенно мои восторги и восхищение Англией сошли на нет. Я стал раздражительным и часто срывался, но на нее мои капризы и срывы никоим образом не влияли, она просто молча срезала мне выдачу карманных денег и с равнодушием на все мои просьбы отвечала *нет*.
Я возненавидел эту старуху, а в ее лице и всех пожилых людей, я стал равнодушен к чужому горю и меня стали раздражать ежедневные звонки от мамы.
А отца я начал ненавидеть, как и эту старуху, однажды подслушав их разговор, относительно меня.
Ограничивая меня во всем, он пытался, как он думал, воспитать из меня хорошего человека, но получилось совсем наоборот. Я стал скрытен, подозрителен и никому не доверял.