Все это до самой сокровенной глубины потрясло мою душу. Совесть поднялась со всей силой, прежние убеждения рушились и я в минуту, кажется, весь переродился. Какое-то сладостное, непонятное чувство у меня явилось в груди, и я хотел уже поблагодарить Бога за Его милость, но в эту минуту вошел мой слуга с чайной чашкой, наполненной водою. „Испей-ка, батюшка, может быть, и полегче будет, — эта святая водица с животворящего креста“, — проговорил он. Я с радостью принял его предложение и, приподнятый им, выпил воды. Господи! не могу без волнения вспомнить этой чудной минуты. Я тут же чувствовал себя здоровым: члены мои стали повиноваться, язык стал свободно говорить, на месте струпов остались одни только пятна. Я встал и первым моим делом было помолиться перед образом, который принес слуга. После этого я пошел в церковь и там молился, и сколько было искренности в этой непритворной молитве! Тут же я отправился на дорогую могилу, целовал ее и плакал, и эти горячие слезы омывали прежнюю мою жизнь и были раскаянием блудного сына».
Много лет тому назад, в бытность мою в Москве, навестила меня крестница моего покойного отца, бывшая замужем за учителем уездного училища в г. Корчеве, Тверской губернии. Муж ее человек еще очень молодой, и несмотря на то, что по каким-то обстоятельствам не мог окончить курса в московском университете, был человек очень умный и развитой. Рассказывая мне про свою счастливую семейную жизнь, Лиза жаловалась только на здоровье мужа, страдавшего с некоторого времени довольно сильным нервным расстройством вследствие одного очень странного случая в его жизни.
Вот что рассказала мне моя крестница. Жили они очень уединенно. Кроме своих занятий в училище, он много читал и любил ходить на охоту. Охота сблизила его с недавно приехавшим в Корчеву на место уездного врача еще очень молодым медиком, по фамилии Минике, только что кончившим курс в Дерптском университете. Вскоре они так подружились, что проводили свободное время вместе за чтением и на охоте. Часто разговоры их касались разных философских и религиозных вопросов, между прочим, и жизни загробной. В одной из своих дальних прогулок по лесу, окружавшему Корчеву, они разговорились о бессмертии духа и о некоторых известных тому или другому случаях явлений по смерти. Под впечатлением разговора, Минике сказал: «Дадим друг другу клятву в том, что тот, кто первый из нас умрет, явится тотчас по кончине другому». Клятва дана была очень серьезно с обеих сторон.
Оба еще очень молодые, они никогда не думали, чтобы одному из них пришлось вскоре исполнять данное слово.