– Я чувствую себя очень неудобно, Кора.
– Почему?
– Пока тебя не было, я поехал отдохнуть. Был во Фриско.
– Почему из-за этого тебе вдруг стало неудобно?
– Не знаю. Ты в Айове, твоя мать умирает, а я веселюсь во Фриско.
– Не знаю, почему тебе должно быть неудобно. Я рада, что ты куда-то съездил. Если бы мне это пришло в голову, я сама посоветовала бы тебе отдохнуть, пока меня нет.
– Но у нас тут все остановилось. Все было закрыто.
– Неважно. Мы все наверстаем.
– Я просто не находил себе места, пока тебя не было.
– Господи, да я тебя ни в чем не упрекаю.
– Думаю, тебе пришлось нелегко, а?
– Ничего приятного в этом не было. Но все уже кончено.
– Выпьем как следует, когда приедем домой. Я привез отличную выпивку на пробу.
– Не хочу ничего.
– Это поднимет тебе настроение.
– Я бросила пить.
– Ну, ну...
– Я тебе все расскажу. Это долгая история.
– Мне кажется, там должна была произойти уйма всякого...
– Нет, ничего не случилось. Только похороны. Но мне многое нужно тебе сказать. Думаю, теперь нас ожидают лучшие времена.
– Ну так ради Бога, не тяни. О чем речь?
– Не теперь. Ты был у своих?
– Что бы мне там делать?
– Ну ладно, у тебя все хорошо?
– Нормально. Насколько это может получиться у одинокого мужчины.
– Ручаюсь, что все было великолепно. Но я рада, что ты сказал это.
Приехав домой, мы увидели перед закусочной автомобиль, а в нем – какого-то типа. Когда он вылезал из машины, на его физиономии появилась гаденькая ухмылка. Это был Кеннеди – тот тип, из конторы Каца.
– Вы меня помните?
– Разумеется, я вас помню. Входите.
Мы впустили его в зал, а меня Кора затащила на кухню:
– Это плохо, Фрэнк.
– С чего ты взяла?
– Не знаю, но чувствую.
– Дай я с ним прежде поговорю.
Я вернулся к нему, она принесла нам пиво и оставила одних. Я перешел прямо к делу:
– Вы все еще у Каца?
– Нет, я от него ушел. Мы поругались, и я с ним завязал.
– Чем теперь занимаетесь?
– Вообще-то ничем. Потому я, собственно, к вам и пришел. Я уже был тут несколько раз, но никого не было дома. Но теперь я услышал, что вы вернулись, и решил подождать.
– Скажите, что я могу для вас сделать?
– Мне пришло в голову, нет ли у вас для меня кое-каких денег.
– Сколько захотите. Много у меня, само собой, нет, но если вас устроят долларов пятьдесят—шестьдесят, то я с удовольствием.
– Полагаю, вы дадите мне больше.
Он все еще гнусно скалился, а я решил, что уже пора оставить все эти околичности и узнать, зачем он пришел.
– Ну так что, Кеннеди. Чего вы хотите?
– Что ж, скажу все как есть. Когда я уходил от Каца, те бумаги, где я записал признание миссис Пападакис, все еще лежали в картотеке; ясно? А поскольку я ваш друг и все такое, мне было понятно, что вам бы не понравилось, когда такие вещи валяются где попало. Так что я их забрал. Мне показалось, вы хотели бы получить их.