Я буду метаться по табору улицы темной
За веткой черемухи в черной рессорной карете,
За капором снега, за вечным за мельничным
шумом…
Я только запомнил каштановых прядей осечки,
Придымленных горечью – нет, с муравьиной
кислинкой,
От них на губах остается янтарная сухость.
В такие минуты и воздух мне кажется карим,
И кольца зрачков одеваются выпушкой
светлой;
И то, что я знаю о яблочной розовой коже…
Но все же скрипели извозчичьих санок полозья,
В плетенку рогожи глядели колючие звезды,
И били вразрядку копыта по клавишам мерзлым.
И только и свету – что в звездной колючей
неправде,
А жизнь проплывет театрального капора пеной,
И некому молвить: «из табора улицы темной…»
1925