Действительно, во время переправы множество людей утонуло. Когда же менее тысячи солдат Нея выбрались на противоположный берег, там их уже встретили казаки: «Казаки кричали нам, – писал Фезензак, – чтобы мы сдавались, и стреляли в нас в упор; настигнутых их пулями мы покидали. У одного сержанта выстрелом из карабина была перебита нога. Он упал около меня, хладнокровно сказав своим товарищам: «Вот еще один человек погибает; возьмите мой ранец, он вам пригодится». Мы взяли его ранец и молча покинули его. Двое раненых офицеров подверглись той же участи…».
Преследуемый казаками, Ней 8 (20) ноября добрался до расположения Наполеона, сохранив лишь 800–900 человек (это число указывал полковник Фезензак, который проделал этот путь с маршалом). По сути, корпус Нея перестал существовать. Вместе с тем для деморализованной армии новость о соединении Наполеона с Неем имела моральный эффект победы.
Человеческие потери французов под Красным оцениваются между 6 000 и 13 000 убитых и раненых, а также в 20 000–26 000 пленных. Клаузевиц оценил потери Наполеона за 4 дня бов в 33 000 человек и 230 орудий. Таким образом, общие потери французов сравнимы с потерями при Бородино. Также они потеряли более 200 орудий и практически все орудийные заряды.
В надписи на стене Храма Христа Спасителя указано, что в сражении под Красным потери российской армии составили немногим более 2 000 солдат и офицеров.
Интересные воспоминания о настроениях французских солдат оставил один из участников сражения барон Поль Бургонь: «Впереди, направо, налево, позади – всюду виднелись одни русские, очевидно, рассчитывавшие без труда одолеть нас. Но император хотел дать им почувствовать, что это не так легко, как они думают: правда, мы в жалком положении, умираем с голоду, однако у нас осталось еще нечто, поддерживающее нас, – честь и мужество. Император, наскучив преследованием всей этой орды, решил от нее избавиться». Про одну из контратак он писал так: «…русские и французы, вперемешку, в снегу, дрались, как звери, и стреляли друг в друга чуть не в упор… [После предложения сдаться] полковой адъютант послал меня с приказанием прекратить огонь. «Прекратить огонь?» – отвечал один раненый солдат нашего полка, – пусть прекращает, кто хочет, а так как я ранен и, вероятно, погибну, то не перестану стрелять, пока у меня есть патроны!»… Полковой адъютант, видя, что его приказание не исполняется, подошел сам, от имени полковника. Но наши солдаты, сражавшиеся отчаянно, ничего не слушали и продолжали свое…»
Пытаясь спастись, французские солдаты использовали самые разные уловки. Ложье рассказывал про одну из таких операций: «Ночь развернула уже над полем сечи свой густой покров. Мы шли без шума, с большой осторожностью; мы проходили по полям, по оврагам, по волнообразной местности, покрытой снегом, оставляя слева от себя левый фланг боевой линии русских, минуя их огни и посты. Первая же неосторожность могла погубить эти еще оставшиеся после боя силы. Ночь благоприятствовала нам, но луна, скрывавшаяся до последнего момента за густым облаком, вдруг вышла, чтобы осветить наше бегство. Скоро русский голос нарушил эту таинственную тишину: «Кто идет?». Мы все остановились, только полковник Клюкс отделился от авангарда, подбежал к часовому и сказал ему тихо, по-русски: «Молчи, несчастный, разве ты не видишь, что мы из корпуса Уварова и назначены на секретную экспедицию?» Часовой больше не сказал ничего…»