– Долго еще ехать, князь?
– Кто ты такой, чтобы задавать вопросы?!
Князь Владимир отогнал было сконфузившегося сотника, но затем, подумав, немного обмяк. «И действительно, пора бы объяснить, куда и зачем едем. Пять сотен верст отмахали, а я так ничего и не сказал. Может, думают, что едут на верную смерть».
– Ладно, поди сюда.
Сотник ударил коленями в бока своего коня и опять подскакал к князю.
– Так и быть, слушай… – произнес Владимир. – Совсем немного осталось. К вечеру завтрашнего дня на месте будем. Правду скажу одному тебе, а ты передашь дружинникам только половину правды. Скажешь им, что князь держит путь на Селигерово озеро, помолиться за души усопших. Скажешь еще, что подыскиваю уголок для возведения часовни. А теперь слушай всю правду… Я захватил с собой скуфеть. Вот тут у меня в кожаной суме, к седлу приторочена… Еду на Селигерово озеро, чтобы заглянуть в будущее. Хочу узнать, насколько крепко христианская вера утвердится по всей Руси. Какова будет государственность? Еще хочу узнать судьбу своих потомков, а более всего не терпится отследить родовую ветвь моего любимого отпрыска Позвизда. Желаю далеко заглянуть, аж на тысячу лет вперед, а значит, стремлюсь к месту, где народу полегло особенно много. Так ведь волхвующие люди говорят: чем больше умерших на едином поле, тем зримее будущее в звездном небе над ним?
– Так-то оно так, князь… но для чего нам тогда Селигерово озеро? Надо было бы ехать на юг, в половецкие степи. Там-то взаправду много полегло… и поганых, и наших…
– У Селигерова озера поболе будет, – уверенно произнес Владимир. – К этому озеру моим тайным приказом свозили прокаженных со всей Руси, с Литвы, с чухонских деревень… Не перечесть, сколько народу свезли.
– Неужто топили? – напрягся сотник.
– Нет, не топили. Оградили им место на берегу. Никого не выпускали. Дождались, пока сами перемрут.
– Давно это было, князь?
– Не так уж… Годом раньше, чем пришла к нам христианская вера. С каждым днем эта вера во мне укрепляется, а грехи отягощают. Вот и хочу над памятным местом помолиться, а заодно и заглянуть в скуфеть, прости меня Господи… Тебя с собой взял на случай, если глазам своим не поверю. Тогда подтвердишь… Мне самому подтвердишь… Но, Лихой! – Князь щелкнул плеткой, подбадривая сбавившего ход коня. – Куда голову повернул? На лису загляделся? Эка невидаль!
В прямоугольной рамке опять начало твориться неладное. Картинка задрожала, искажая лица и силуэты, словно в водном отражении после брошенного туда булыжника. Затем вся эта колыхающаяся муть покрылась тонкими мельтешащими полосками, от которых рябило в глазах. А затем и вовсе пропало все. Вокруг скуфети и звезды были, и облака были, и луна была, – в общем, то, чему положено висеть в ночном небе по задумкам Всевышнего. А внутри – пустая неясность. Не черное даже, а серое ничто.