– Вообще, герониты очень хитро придумали, – начал Дормидорф, мудро прищурившись и покачивая головой, по своему обыкновению приглаживая и вновь лохматя бороду. – Это что же получается? Кто бы ни искал Подземный город, он, не зная его точного входа, сможет найти только люк-лепёшку. И то, если повезет. Может быть, даже сумеет открыть его, спустится по ступеням, пройдётся туда-сюда, насколько хватит сил и времени, поплутает по коридорам, тоннелям, лабиринтам, поплутает… и успокоится. Коли, конечно, не заблудится. Обманный-то город совершенно пустой. А о том, что есть ещё настоящий Подземный город, практически никто не знает, разве только мы, лесовик да лесные люди.
– Да уж, – сказал я, – у нас на такой случай существует мудрая пословица: что знают двое – знает и свинья.
Дорокорн согласно закивал головой и сказал, пренебрежительно ухмыльнувшись:
– Это ты точно подметил! Свиньи, они ведь все, собаки, крайне любопытны, всё им необходимо знать, везде сунуть своё поросячье рыло! А потом, заразы, обязательно разболтают всем, что вынюхали! Всем, кому только можно и кому нельзя! По секрету всему свету. Уж я-то сколько раз их на этом ловил! И чего я только при этом не делал: и просил, и уговаривал, и в пятак давал, и в противоположное место тоже! Так нет! Всё равно трепятся! Бывало, как приложишься от души по мягкому месту, любопытная порося как заверещит, всхрюкнет, но уже через пять минут языком своим, словно помелом, мелет и мелет! Ну, правильно, он-то ведь без костей! Поэтому я всегда, прежде чем говорить на какие-нибудь секретные темы или делать что-то серьёзное, тщательно осматриваюсь по сторонам, а не притаилась ли где в укромном местечке какая-нибудь пакостная, зловредная и любопытная свинья?
– Да я не к тому, что свиньи болтливые… У нас-то всё не так, как у вас, и свиньи не умеют чесать языками. Хотя среди тех, кто говорит, свиней тоже навалом, хоть пруд пруди…
– Ничего я не понимаю из того, что ты сейчас тут наговорил! Ну, вот скажи на милость, причём здесь пруд, зачем его прудить, когда мы о свиньях с тобой разговариваем! – перебил меня Дорокорн. – Так умеют они у вас говорить или нет? Ты уж как-то определись! Они что, все немые, что ли? И водоплавающие? Живут-то в прудах? Шутишь ты опять, что ли? Так не бывает!
– Да не то, чтобы немые, но и не говорящие, а плавать… не знаю…. Умеют, наверное. Да это я не свинью имел в виду, когда говорил про свинью, а… Ладно, потом как-нибудь разъясню, не сейчас.
Отчаявшись объяснить все премудрости наших пословиц и сложности наших «свиней», водоплавающих на яхтах и сухопутных, сидящих в кабинетах и шатающихся по улицам, и разъезжающих в машинах, я обречённо махнул рукой на это неблагодарное занятие и с опаской, предвидя новые вопросы, сказал как можно проще: