Но Юриник ничего не отвечал ему, ибо он, как впал минуту назад в оцепенение и глубокую задумчивость, так всё ещё и прибывал в этом спасительном для нас состоянии. Мы все с нетерпением ожидали, когда закончится действие зелья и наш друг, наконец, придёт в себя. Обещанные Томараной двадцать минут уже истекли и, возможно, теперешнее оцепенение Юриника и есть выход из этого состояния. По крайней мере, мы очень на это надеялись.
Вдруг Юриник очнулся от своей задумчивости и заговорил, обращаясь к терпеливо ожидавшему ответа Коршану:
– Ты хотел знать, что я чувствую? Понимаю. Изволь. Так вот, чувствую я, что наболтал тут лишнего в три короба, но не понимаю, кто меня за язык тянул. И при этом чувствую себя превосходно, как и подобает полному, законченному идиоту!
Ворон раздосадовано крякнул и философски произнёс:
– Итак, мне всё ясно, опоздал, значится. Ну что же это вы, нельзя так! Ну, надо было дозу больше давать! Э-эх, отвара пожалели. Ладно, полетел я, встретимся в обеденном зале, надеюсь, что вы наведаетесь туда, прежде чем отправиться на продолжение растениеведения?
– Да, скорее всего, наведаемся, – за всех ответил обрадованный Дормидорф.
Ворон улетел. Дорокорн спросил, обращаясь к Юринику:
– Юриник, а почему ты замолчал, прервавшись на полуслове на самом интересном месте, когда разговаривал с Коршаном, да ещё подпрыгнул и вскрикнул?
– А-то ты сам не догадываешься, – понуро отвечал Юриник, – меня злодей домовой за ногу пребольно тяпнул, зараза этакая, и, между прочим, даже не один раз. Он, как бешеная лисица, вгрызся в моё нежное тело! Это до чего уже дошло, на людей кидается! И я от нестерпимой боли случайно вскрикнул и… ну, это не важно, и начал быстро приходить в себя.
– Что-то в этом роде мы и предполагали, – сказал дед, – кстати, на счёт нашего верного помощника домового. Максимка, ты где? Успел ты договориться с геронитами?
В шкафу опять что-то зашебуршало и стукнуло. Домовой вылез весь взъерошенный, но уже из другой части шкафа, и ответил:
– Всё передал в лучшем виде, к одиннадцати часам они будут, как штык!
Затем домовик с сочувствием и некоторой долей жалости взглянул на Юриника и продолжил, тяжело и протяжно вздохнув:
– Не брать женщин они, к сожалению, никак не могут, у них, видите ли, равноправие, чтоб его! А те и сами сгорают от нетерпения кинуться нам на помощь, а заодно ещё хотя бы разок повидаться с нашим очаровательным Юродиком. Ах, простите, не заметил, уже снова с очаровательным Юриником!
Очаровательный Юриник весь прямо-таки расцвёл и засиял, словно начищенный канифолью самовар. Он задрал нос и победоносно окинул всех присутствующих гордым взглядом, будто желая сказать: «ну, что, все слышали, какое впечатление я произвёл, и ведь это всё истинная правда, я действительно такой, чего уж тут скрывать? Уж кто-кто, а местные женщины знают толк в настоящей мужской красоте!». Он сказал, повернувшись к замершему на месте Максимке: