— Семка… еще раз… как вчера…
— Не надо, Лера! — Я мотаю головой. — Не надо!
Это нехорошо.
— Ну, Семка!.. — Голос у Леры тихий, жалобный. — Я так хочу! Неужели ради меня ты не можешь через что-то переступить? Ведь у тебя нет девушки! Ты ни перед кем не виноват.
Мне страшно хочется ее поцеловать, но я снова упрямо мотаю головой.
Тогда Лера сама обхватывает мою шею и прижимается губами к моим губам. И я не выдерживаю, обнимаю ее, и мы целуемся крепко, еще крепче, чем вчера.
После этого я стараюсь не ездить в Нескучный сад, но через несколько дней Лера снова вытаскивает меня туда, и снова повторяется то же самое.
Эти поцелуи потом целый день жгут мне губы, снятся по ночам. И, хотя они мучительны, мне хочется их снова и снова. Но я понимаю, что они — не для меня.
В следующий раз я набираюсь решимости и твердо говорю Лере:
— Я больше не поеду в Нескучный сад. Я больше не могу так. В конце концов я тоже человек, а не поцелуйная машина.
Лера как-то странно, даже немного презрительно улыбается.
— Я думала, у меня есть друг, — говорит она. — Один человек не раз называл себя моим другом. А когда от него потребовалось очень немногое, совсем немногое, он сразу стал говорить: «Я не могу», «Я не хочу», «Я не поеду»… Тебе этого не понять, Семка. Тебе это просто. А я, может, только этим и живу!
И я сдаюсь, и мы едем в Нескучный сад и снова целуемся там — долго, крепко, сладко. А потом бродим по диким дорожкам, лазаем по горкам, сидим на обрыве над Москвой-рекой до тех пор, пока свистки милиционеров не поворачивают нас к воротам парка. Милиционеры начинают свистеть в половине двенадцатого. От всего этого я теряю голову, занимаюсь кое-как, потому что все время думаю о Лере, и последние экзамены сдаю на тройки. А после экзаменов Лера прибегает ко мне радостная, улыбающаяся и говорит:
— Ой, Семка! Мама мне преподнесла сюрприз — путевку на Рижское взморье, в дом отдыха. Как хорошо! Через десять дней еду! Мне становится тоскливо. Я знаю, что буду все лето сидеть в Москве, потому что у нас с мамой нет денег ни на какую путевку. И теперь, когда Лера уезжает, я понимаю, что буду в Москве один, потому что почти все ребята из нашей группы тоже разъезжаются. В эти последние десять дней мы еще несколько раз едем в Нескучный сад, и все происходит так же, как раньше. Но, я чувствую, что мысли Леры уже не здесь, не со мной, а где-то там, на Рижском взморье. — И вот уже чемодан Леры заложен на третью полку, и мы выходим на перрон, гуляем по нему, ожидая последних звонков. Мать Леры мы оставили в вагоне — караулить чемодан. Лера останавливается и гладит лацканы моего пиджака.