— Здравствуй, Тео, — улыбнулась она, и ее кроткие голубые глаза засветились. Тео залился краской и подал папку:
— Здравствуйте, Дженни. Можно зарегистрировать сегодняшним числом?
— Классная фотография у тебя в газете, — сказала секретарша, разбирая бумаги. Тео любовался ею из-за высокой стойки ресепшена.
— Спасибо.
— Как Судья?
— Поправляется. Еще в бинтах, но вполне живой.
— Я слышала, этих негодяев утром выпустили из тюрьмы.
— Да, — подтвердил Тео. — Их адвокат подала апелляцию и добилась освобождения, но они свое еще отсидят.
— Надеюсь, — сказала Дженни, штампуя документы. — Сейчас все зарегистрирую.
— Спасибо. До свидания.
На этом можно было и уходить, но Тео, как всегда, прирос к полу, не в силах отвести от Дженни глаз.
— Пока, Тео, — улыбнулась она. — Береги собаку.
— Непременно.
Тео вышел из канцелярии с бьющимся сердцем — при виде Дженни у него каждый раз учащался пульс. По пути он заглянул в зал суда Генри Джентри, самый большой и парадный, и с удивлением увидел, что там темно и пусто. Тео спустился по лестнице, поглядывая на большие портреты покойных судей, но по пути к выходу его кто-то окликнул. Обернувшись, мальчик увидел смутно знакомого человека лет сорока, лохматого и бородатого, в видавших виды кроссовках.
— Я Норрис Флэй из «Газеты», — сказал, подходя, мужчина. Флэй явно был из тех, кто считает несерьезным подавать руку тринадцатилетнему, вот он и не подал. Тео, глядя на него снизу вверх, спросил:
— Как поживаете?
— Хорошо, а ты?
— Замечательно.
— Есть минута?
Вообще-то было уже без десяти четыре, и Эйприл вот-вот подойдет к «Замороженным йогуртам Гуффа». Выросший в семье юристов, Тео с материнским молоком впитал недоверие к репортерам, чья работа — разнюхивать и предавать гласности то, о чем люди предпочитали бы умолчать. Родители Тео соблюдали неписаное правило неприкосновенности частной жизни обратившихся к ним людей, и мальчика поражало, как иногда по телевизору адвокаты азартно выбалтывают пикантные подробности дел своих клиентов. В старом добром «Бун энд Бун» порядки были иные. Отец Тео часто говорил: «Юристы и репортеры — дрянное сочетание».
— Допустим.
— Понравилась фотография во вчерашней газете?
— Ничего фотография, — сказал Тео, оглядываясь. — А в чем дело?
Флэй тоже осмотрелся по сторонам — случайный прохожий мог решить, что подросток забирает наркоту у дилера.
— Уже уходишь?
— Да.
— Давай пройдемся.
Они вышли из здания суда и остановились за одной из колонн.
— Как твой пес?
— Нормально. — Тео не понимал, почему Флэй вдруг захотел поговорить, и нервничал все сильнее. Вдруг кто-нибудь увидит, как они шепчутся на ступенях суда?