Ему удалось, хотя и с трудом, уговорить ее спуститься с променада в темноту, к спортплощадке. Часы показывали десять, и вокруг не было ни души. Только два замерзших заливчика да чахлый, мерцающий отсвет уличных фонарей на чернильно-черном льду. И груди Мэнди тоже мерцали под пальто, теснясь в низком вырезе блузки. Маня его. Сжимая пружину желания.
Они шли по периметру большего из двух заливов, когда он вдруг остановился, развернул Мэнди к себе и прижался губами к ее губам.
Она тут же отвернулась и решительно его оттолкнула:
— Нет!
— Не беспокойся, у меня есть эти штучки. Ну, знаешь… для защиты. — Он жадно ткнулся лицом в ее груди.
Мэнди толкнула его так сильно, что он едва не упал спиной на лед. А потом повернулась и зашагала прочь:
— Я хочу домой.
Он схватил ее за руку:
— Ты обещала… сказала, что отсосешь… на прошлой неделе, перед Рождеством, в танцзале!
— Да, сказала, только тогда у тебя не было этих пятнышек на лице. И одеколоном не воняло. — Она вырвала руку.
Угревая сыпь высыпала в самые последние дни, и он очень ее смущался. Некоторые прыщи, прямо-таки настоящие гнойнички, ему пришлось маскировать «клирасилом». Вдобавок перед сегодняшним свиданием он щедро полил себя лосьоном «Брут», который рекламировали по телику — там женщины сходили от него с ума.
— Так не пойдет. Обещала — давай! — Он побежал за ней, догнал и схватил за руку.
— Отпусти! — взвизгнула Мэнди.
Он снова попытался поцеловать ее, но она ударила его коленом в пах.
— У-у-у-у-у! — взвыл он.
Она побежала. Он рванул за ней, схватил за пояс пальто.
— Отпусти, извращенец прыщавый!
— Ладно, ты хотя бы подрочи.
— Ага. Отвали.
Он обхватил ее и попытался прижать к себе. Она отшатнулась, и он, споткнувшись, потерял равновесие, но ее не выпустил. Они упали вместе на тонкий лед и, продавив его, оказались в ледяной воде.
— Помогите, насилуют! — завопила Мэнди. — Полиция! Помогите!
В испуге он надавил ей на лицо так, что оно ушло под воду, и зло прошипел:
— Заткнись, дрянь! Дешевка! Шлюха!
Она трепыхалась под ним на мелководье, отбивалась руками и ногами, но он продолжал удерживать ее под водой, обеими руками давя на лоб. Она извивалась как бешеная, но он не уступал и из последних сил не давал ей подняться.
А потом надавил сильнее, еще сильнее, и ее лицо растворилось в чернильной тьме.
Сопротивление ослабевало, движения становились вялыми, а потом Мэнди затихла. Он лежал, дрожа от холода, чувствуя, как немеют руки, как окоченение распространяется на все тело. Мысли метались в поисках выхода.
Наконец, убедившись, что девушка пробыла под водой достаточно долго, он кое-как поднялся, выбрался на сухое место и побежал по траве к ведущим на променад ступенькам. Размахивая как сумасшедший руками, отряхивая воду, выскочил на дорогу.