— Да, можно Харрисоном.
— Хорошо. Вы доктор медицины?
— Я анестезиолог, но довольно-таки необычный. — Хантер улыбнулся. Голос у него был сухой, слегка пронзительный, с отчетливой невротической ноткой.
Они снова помолчали, пережидая вторую, а потом и третью сирену. Когда все стихло, первым опять-таки заговорил психиатр:
— Можете рассказать, почему считаете себя необычным анестезиологом?
— Мне нравится убивать людей.
Ван Дам посмотрел на пациента пристально, но сохранив бесстрастное лицо. Анестезиологам бывает свойственна раздражительность и резкость; они ценят себя не ниже чем хирургов, но при этом зарабатывают значительно меньше. Как-то один из них заявил ему, что в операционной именно анестезиолог решает вопрос жизни и смерти, а о хирургах уничижительно отозвался как о мясниках, сантехниках и швеях. За свою карьеру Вам Дам слышал много всякого, и зачастую пациенты говорили вещи, рассчитанные именно на то, чтобы шокировать его. Никак не отреагировав на признание Хантера, он наблюдал за ним, изучая выражение лица и язык тела, а потом посмотрел в глаза. Глаза были, что называется, мертвые и не выдали ровным счетом ничего. Доктор продолжал молчать. Молчание всегда было одной из сильнейших его тактик, когда пациента требовалось разговорить. Прием сработал.
— Видите ли, я работаю в клинической больнице, — сказал Харрисон, — и мои допустимые потери — восемь-девять пациентов в год из-за неблагоприятной реакции на наркоз, от синдрома, например, злокачественной гипертермии. Вы ведь хорошо понимаете опасности анестезии?
— Да, понимаю, — сказал Ван Дам, продолжая пристально смотреть на доктора Хантера.
Анестезиолог наконец отвел на секунду глаза.
— Время от времени я убиваю лишнего, а иногда и двух — просто так, для забавы.
— Для забавы?
— Да.
— И как вы себя при этом чувствуете?
— Я бываю счастлив. Я испытываю удовлетворение. А еще это весело.
— Не могли бы вы пояснить, что именно забавляет вас, когда вы кого-то убиваете.
Харрисон Хантер сжал кулаки и потряс ими в воздухе.
— Власть, доктор Ван Дам! Власть над ними. Это невероятное ощущение. Нет власти большей, чем та, что дает возможность распоряжаться жизнью другого человека, ведь так?
— Ваши пациенты вряд ли согласились бы с вашим пониманием забавного.
— Люди получают по заслугам, разве нет? Карма?
— Некоторые из ваших пациентов заслуживают смерти?
— Вот об этом мне и нужно поговорить с вами, и поэтому я здесь. Вы религиозный человек, доктор Ван Дам, или же дарвинист?
Несколько секунд психиатр молча смотрел на него. За окном пронеслась еще одна машина какой-то экстренной службы. Куда она спешит? На место преступления? К одной из жертв этого странного человека? Он поднял ручку и, держа ее указательным пальцем одной руки и большим другой, сосредоточился на черном корпусе и серебряном колпачке.