Черты Даниэллы искажаются, сначала неверие, потом боль, грусть, ненависть. Кажется, она сейчас заплачет, но сдерживает себя. Мысленно я топчу себя ногами за то, что заставил ее испытать унижение передо мной.
Она разворачивается и идет к двери. Больше я ее не увижу.
- Жаль, что я ошиблась в тебе, - бросает она прежде, чем закрыть за собой дверь.
Через час я сижу в обломках того, что называлось моим кабинет. Целым остался лишь рабочий стол. Заходит мой брат, его взгляд удивлен.
- Что здесь произошло? – спрашивает он. – Бои без правил?
Я смотрю на него и не знаю, что сказать. Я отпустил, возможно, единственную женщину, которая заставляла смотреть меня ей вслед и жалеть, что я не смогу к ней прикоснуться никогда. А Джон улыбается, не губами – глазами. И мне и стыдно, и в то же время отвратительно.
- Мартин, что с тобой? – он тревожится.
Я встаю с пола, подбираю свой пиджак и направляюсь к выходу.
- Я сделал так, как ты хотел, - говорю я, глядя ему в глаза. – Потому что ты моя семья, - я открываю дверь, чтобы выйти, - а теперь оставь меня в покое.
Вернувшись домой, я снова пил, пока в глазах не помутнело и я не упал там, где стоял.
Глава 4
Спустя неделю, я начал приходить в себя. Меня никто не беспокоил, работа отнимала практически все свободное время, и это помогало. В кабинет завезли новую мебель, новые картины, сменили цвет стен с серого на коричневый. И весь минимализм теперь представлял из себя библиотеку, полки располагались вдоль всех стен от пола до потолка, мягкие кресла и диван, на котором я спал всю неделю, возвращаясь домой только для того, чтобы принять душ и сменить одежду. Я не мог оставаться там, где представлял ее в своих объятиях, своей постели. Я нуждался в свежем воздухе. И когда терпение моей горячо обожаемой тетушки иссякло, она созвала всех оставшихся членов семьи к себе на ужин.
- Я рада, что ты, наконец заговорил, Мартин, - говорила тетя, крепко обнимая меня.
- От тебя не спрятаться, Марго, - я улыбался, как мог. И все видели, что со мной что-то не так, но спрашивать никто не решался.
Младшая дочь Марго бросилась в мои объятия со счастливым выражением на лице.
- Где ты пропадал? – осуждающе спрашивала она.
Я опустил ее на пол, и, взяв за руку, повел прочь от Марго и ее мужа.
- Много работы, Кайли, - ответил я, усадив ее на пол перед камином, и сев рядом.
Кайли моя любимица, кроме нее еще есть две старшие дочери Марго Оливия и Алисия. Но они слишком чопорные, как героини женских романов 19го века. А Кайли с живой улыбкой и добрым сердцем. Она всегда знает, когда спросить, и когда выдержать такт, чтобы дать человеку возможность начать первому. И возможно сейчас именно такой момент, чтобы мне начать первому, но я молчу, и Кайли обнимает меня за плечи. Ее взгляд настолько понимающий, что это пугает. Как можно быть такой проникновенной в свои семнадцать?