– Именно так! Я прошел долгий путь осознания своего предназначения. Путь, который до встречи с отцом Марцио был стезей лжи и обмана. Еврейский мальчик хитростью и подлостью своей семьи стал христианским юношей, втайне поклоняющемуся лжебогу. Потом студент юрист в годы неразберихи, что решала все в чумные годы, украл диплом лекаря и имя Юлиан Корнелиус. Но Господь не позволил продолжить этот сатанинский путь и наставил на путь истинный!
– И первый шаг помогли сделать палачи инквизиции? – вздохнул «господин в синих одеждах».
– О, нет! Хотя… Мне показывали их мастерство и инструменты. Но… Слово! Святое слово, что в день и в ночи указывает и наставляет… Отец Марцио и его братья доминиканцы[185] не жалели себя в борьбе за мою душу. Они вырвали ее у сатаны! Теперь я «пес Господен[186]», что рыщет в день и ночи и рвет еретиков клыками веры и справедливости…
Вот мы и пришли. Я уже многое знаю о тебе, Гудо – «господин в синих одеждах»! Знаю, что твой разум разительно отличается от твоего обличия. Поступай верно, и он очень долго тебе послужит… Надеюсь все же, что твои новые зубы не от сатаны?
Гудо усмехнулся и бывший лекарь, дрогнув, отступил.
– Иди к той башне. Там на верху тебя ждут.
Отец Роним набросил капюшон и застыл, скрестив руки на животе.
Гудо отяжелевшими, будто к ним привязали по несколько боевых молотов, ногами поднялся на смотровую площадку башни.
Те немногие, кто здесь находился, были до боли знакомыми людьми. Проклятый герцог со своими закованными в броню верными телохранителями Аресом и Марсом и дряхлый инквизитор отец Марцио, никак не желающий покинуть грешную землю. Не поприветствовав собравшихся, Гудо застыл, сбросив капюшон. Но и герцог, и инквизитор также не поспешили высказать своих слов и не поднялись с раскладных табуретов. Только огромные Арес и Марс, с обнаженными мечами, стали позади «господина в синих одеждах».
– Где она? – не выдержал Гудо.
– Подойди туда, – указал сухим от старости пальцем отец Марцио.
«Господин в синих одеждах» с замиранием сердца приблизился к зубцам башни и взглянул вниз. Там, во внутреннем дворике донжона[187] среди редких кустов медленно, держа малыша за руку, прохаживалась Адела. Это была действительно она. Хотя Гудо и не видел ее лица и даже головы, покрытой большой фетровой шляпой, но его сердце не могло ошибиться. Как и не могла ошибиться душа, готовая вырваться наружу и слететь к ногам этой женщины.
Не в силах сдержать радости Гудо воскликнул:
– Адела, это я Гудо! Я пришел…
Предательское волнение жестоко сжало его горло, не дав произнести важные слова. Гудо стал яростно тереть шею и грудь, но это не помогло.