А вот Гудо не выдерживает. Самый сильный и самый пьяный из наемников нижнегерманских земель, размахивая огромным топором, он с ревом врывается в самую середину песни:
– Ну, кому снести голову и поставить на ее место другую? Может быть, другая голова на чужой шее вспомнит парочку других песен.
Англичане дружно смеются, и еще громче и дружнее продолжают свое бесконечное «Тра-та-та-та та-та тра-та-та та-та. Тра-та-та та-та тра-та-та та-та.» Кажется, что все эти вечера они только и ждали Гудо, чтобы повеселиться за его счет. Но не того они ждали. Гудо кружит над головой свой жуткий топор и с чудовищной силой опускает его на большой котел, в котором кипит мясо для английских лучников.
Брызги кипятка, куски мяса, пар и клубы дыма перемешиваются и, оттолкнувшись, летят во все стороны. Лишившиеся ужина воины, казалось, должны были разорвать обидчика. Но… Вместо справедливого гнева и яростного нападения стрелки громко смеются и еще громче затягивают:
– «Тра-та-та-та та-та тра-та-та та-та. Тра-та-та та-та тра-та-та та-та.»
Гудо вновь поднимает свой незнавший жалости топор и оглядывается в поиске цели для следующего разрушительного опускания. Палатки, стойка для оружия, коновязь, лошади, головы безмозглых англичан…
– А попробуй на мне свой топор.
Гудо оборачивается и зло смеется:
– Думаешь, пожалею тебя коротышка.
Но происходит нечто невозможное. Топор в длинных и умелых руках Гудо со злобным свистом рассекает место, где должна была быть голова коротышки, отсекает то, что мгновением назад было руками и ногами, скользит по земле там, где только-только был этот человечек.
«Да человек ли он. А может сказочный гном, что заговорил мой топор?»
Гудо бледнеет, но продолжает рубить топором.
Вокруг Гудо все смеется, свистит и воет от восторга. Ко всему этому гном еще начинает петь свою проклятую песню на уже понятном Гудо нижнегерманском наречии:
«Чьей кровию меч ты свой так обагрил?
Эдвард, Эдвард?
Чьей кровию меч ты свой так обагрил?
Зачем ты глядишь так сурово?»
Гудо чувствует усталость. Но он все еще продолжает бой с тем, кого смело можно было назвать призраком. Удар, еще удар…
И опять в пустоту. А человек-гном продолжает свою издевательскую песенку:
«То сокола я, рассердяся, убил,
Мать моя, мать,
То сокола я, рассердяся, убил,
И негде добыть мне другого!
Его друзья лучники подхватывают:
«У сокола кровь так красна не бежит,
Эдвард, Эдвард!
У сокола кровь так красна не бежит,
Твой меч окровавлен краснее!»…
Гудо со всего маха рубит и, конечно же, мимо. Только этот удар был крайне неудачен. Боевая секира глубоко уходит в мягкий лесной грунт, и тянет за собой хозяина. Гудо падает и больно ударяется грудью о пенек. Хорошо, что тот древен годами и рассыпается прежде чем выломать кости груди. И все же удар вырывает из глотки Гудо дикий крик боли.