невинна, как голубь, потому он и решил ей помочь…
— Веди ее сюда, — заявил Геннадий, — посмотрим, что за фрукт!
Олег поддержал его.
Но снова вступил Кирилл: «Дела за пьяным столом не делаются. Сейчас вы ей наговорите сто верст, а скорее всего она не подойдет… Надо просто пойти и посмотреть, как бы случайно…»
— Вечно ты выдумываешь невесть чего! — покраснел вдруг от злости или раздражения Олег. — Подумаешь, принцесса!
— Я всегда говорил, что вы — шоферня! Так оно и есть. Вам просто нужна баба. Пожрали, выпили, теперь — бабу. А она нуждается, пойдет на все… — холодно объяснял Кирилл. — Вы мне надоели. Заходите, если нужда, я пошел к себе.
Он ушел. А двое мигнули Феде: приводи.
Тут встрял молчавший в своем углу на развалюхе-кресле Макарыч.
— Кирилл вам дело сказал. Не понравится она вам, если такая страшная! А девке обида…
— А фигурка? Федор же говорит — смак! С лица воду не пить, — захохотал уже пьяненький Геннадий.
— Так ты что? Просто поиметь ее хочешь? — поинтересовался Макарыч, и Федя удивился. Обычно тот не вступал особо в их разговоры.
Федя понял, что, пожалуй, не стоит сейчас появляться с Сонечкой. Они только одного сейчас хотят… О деньгах не поговорить… Надо перенести на завтра. И не у Макарыча, где самопал ежеминутно на кухне капает, а может, у Кирилла?..
— Ладно, — заторопился он, — давайте до завтра оставим… ребята! Пока!
А пьяные художники тут же позабыли и Федю, и какую-то страшную девицу, тем более что Макарыч принес свеженького самогона.
Когда Федор вошел в кухню, Сонечка сидела на стуле — в квартире было непривычно тихо.
В этот момент раздался необычно резкий звонок в дверь… Милиция, решила Сонечка.
То же подумал Барбос.
Только Федя посчитал, что ему наконец-то прислали деньги.
Глава четвертая
ПРОГУЛКИ С КАСЬЯНОМ
Май в Москве на удивление наступил жаркий, даже знойный. Касьян, идя по раскаленной улице, вспомнил весну десятилетней давности, когда 1 Мая шел снег и на параде всех заметало белой моросью.
Он шел на показ мод у Разакова. Праздники, потому и собрался… Зина давно дулась на него. Прошло месяца два, как они стали дружить (не более того!). О новой коллекции говорила вся тусовочная Москва.
…Место оказалось хорошее — виден весь подиум. Как только Касьян устроился, вышла Зина в умопомрачительном наряде. На груди — два букета лиловых цветов и больше ничего. Юбка до пола из нитеобразных полосок, которые вились и шуршали, издавая нечто мелодичное.
Руки были обмотаны сверкающими лентами, которые на плечах кончались букетами цветов…
Шествуя, как королева, она ослепительно улыбалась, покачивая бедрами и помахивая стеклянной тростью, словно волшебной палочкой.