Ко мне девушка Азалия - первая красавица на деревне - толстая, шикарная - во сне её увидишь - не проснёшься - подошла, ластилась сойкой к продавцу жмыха.
Раньше отвергала мои ухаживания, а в тот день обезумела от страсти, будто её в могильной яме разума лишили.
Ногу мне на плечо закинула, пальцами в ушах ищет золото, жадно губы мои засасывает своими мягкими, зовущими половинками - я от ужаса и восторга не понял, что за губы - верхние Райские или нижние адские.
Дрожу от добродушия, вот-вот откровенную дерзость совершу, возлягу с Азалией на сене - к перемене погоды, когда парень с девушкой дитя зачинают.
Но видение на тонких козлиных бородатых ножках пришло - будто Азалию через пятьдесят лет крюком ржавым проткнут и над костром повесят, а в костре - кости утопленников.
Не удержался, рассказал девушке, успокаиваю, уговариваю, обещаю, что ещё пятьдесят лет впереди для утех и драк с вурдалаками, огромный век для крестьянки, например, её матушка и месяца не протянет, погибнет в объятиях покойника.
Азалия испугалась, упала в припадке - я сначала думал, что в припадке любви, но пригляделся - змеи чёрные от досады, призрачные, изо рта красавицы поползли, на меня глядят янтарными очами, упрекают человеческим голосом - замужней купчихе не пожелаю!
Я в горницу забежал, батюшку в бороду целую, рубаху на груди его рву, головой о лоб отца бьюсь в безысходности - так танцовщица рыдает на коленях у Властителя:
"Батюшка, прости меня, что предсказываю тебе смерть от поцелуев вурдалака - не самый худший конец для деревенского конокрада!
В видениях мне пришло, что Азалию сгублю предсказанием, и ты меня в солдаты отдашь, а в солдаты мне нельзя, потому что - плоскостопие, но взятку дашь воеводе, он меня запишет в опричники, в ликвидационную команду - опасно, но и почётно, много денег, как в казне преуспевающего Короля.
Но убьют меня в солдатах, чести лишат - воительница с одной грудью - в частных танцах на столах ей танцевать, но воюет, честь рода защищает - проткнет мне печенку, вдавит очи орлиные, сломает руки рабочие, ногой отобьёт мошонку - жуть!
Не отдавайте меня в солдаты, а то предскажу вам две сковороды с кипящим маслом в аду, ягодицы ваши - пух!" - заплакал, робею, топор глазами выискиваю, чтобы батюшке голову отрубить - обрубить предсказание.
Отец меня перехитрил - свалил на пол, связал неразрыв-травой, бранился, прыгал на моей грудной клетке, хотел рёбра сокрушить, но веса в тщедушном отце меньше, чем в гномике с цветами в манишке.
"Отцы наши умерли, и деды наши умерли, а ты - самодовольный сын лукавого, от ярмарочного кловуна тебя матушка нагуляла - смерти боишься!