Столько, сколько он добра людям делает... Я другого такого человека не знаю. Безумно талантливый художник. Юмор у него - не этот, ходульный, который человека и всё, что вокруг, только пачкает, унижает, оскорбляет, а светлый, потрясающий народный юмор. Ясного дара художник, работающий на износ. Много общего у нас, многое сблизило.
Бывает так, что позвонит он мне в два часа ночи: "Старик, что-то я устал..." Приедет, и до утра сидим и молчим. Выпьем немножко и просто сидим.
Молчим. Молчим!.. Миша может много часов не проронить ни слова, это отдохновение от жуткого перенапряжения. Я-то знаю, что он часа четыре только что отговорил. Отработал, ему помолчать хочется... Мы с ним друг друга понимаем.
И в моём Забайкалье сейчас очень трудная жизнь... Всегда это был забытый Богом и будто проклятый край! И по прежним-то временам самое голодное место было - это Сибирь, а Забайкалье - особенно. Но то, что творится там сейчас... Всюду уже полно китайских лиц, их видимо-невидимо. Каждый третий - китаец...
Бывая в Забайкалье, стараюсь заехать в Урульгу. Там у меня большая родня: двоюродные братья, сёстры, племяшки. В стареньком клубе нет даже микрофона. Публика здесь - не в красивых вечерних нарядах. Тут видишь совсем иное - загорелые суровые лица, мозолистые руки, усталые глаза. Все следы бед российских найдёшь ты в глубинке. И... сердце болит от того, что почти вся деревня пьёт.
Страшно, что многие, слишком многие, спиваются. Если пенсия мизерная, продуктов по нормальной цене не сыщешь, прилавки полупустые, а водка дешевле чем еда, то что остаётся делать нашему русскому мужику? У людей нет ни работы, ни государственной поддержки - ничего. Полное отчаяние там...
Двоюродный брат полчаса не мог узнать меня. Я прихожу - "Коля! Коля, Коля...", а он не понимает. Три китайца в его доме, тут же, спят. А на столе валяется недопитая дешёвая китайская рисовая водка в целофановых пакетах... Когда спьяну наконец брат узнал меня - заплакал. Безысходная нищета - что с этим делать, как помочь? Разве только разово. Но что это решает, если там уже сложился такой образ жизни...
Всё забирают у нас, будто нас и в живых уже нет. А Москва как и не видит. Я уж не говорю о приезжих гордонах, которые давно уже поделили Россию на части в своих телепередачах. Их послушаешь, так уже и Сибирь - не наша, и Дальний Восток - не наш, и все мы, будто, только и смотрим на Запад, и лишь туда устремлены, а то, что за Уральским хребтом у нас остаётся - пусть отпадает: не жалко. Эти их передачи - как избушки бабы Яги: повёрнуты - к Европе передом, к России задом.