Наконец показался дворец. Карета остановилась в первом внутреннем дворе. К ней сразу бросились дворцовые скороходы, двигавшиеся с привычным проворством. Синан и гонец вошли в Средние ворота. Никто, кроме самого султана, не имел права въезжать в эти ворота верхом. В темноте виднелись мраморные фонтаны, испускавшие загадочное сияние, словно существа из иного мира. Дворец и все, что находилось вокруг, было хорошо знакомо Синану: ведь совсем недавно под его руководством были перестроены и расширены султанский гарем и дворцовая кухня. Внезапно он остановился, ощутив на себе взгляд, устремленный из сумрака. На него в упор смотрела пара глаз – больших, блестящих, влажных. То была газель. Вокруг виднелось множество других животных и птиц – павлинов, черепах, страусов, антилоп. Все они, по непонятным причинам, были сильно встревожены.
Холодный свежий воздух был пронизан ароматами мирта, чемерицы и розмарина. Минувшим вечером прошел дождь, и влажная трава поскрипывала под ногами. Старый зодчий и сопровождавший его гонец подошли к массивному каменному зданию цвета грозовых туч. Стражники, стоявшие у дверей, посторонились, пропуская их. Они миновали просторный вестибюль, освещенный сальными свечами, огоньки которых подрагивали на сквозняке. Прошли через две комнаты и остановились в третьей. Гонец куда-то исчез. Синан прищурился, оглядывая помещение, поразившее его своими размерами. Все находившиеся здесь предметы: диваны, подушки, столики, кувшины – отбрасывали на стены причудливые тени, словно пытались скрыть какую-то тайну.
В дальнем углу комнаты на полу лежал наполовину развязавшийся мешок. Синан вздрогнул, увидев внутри труп. Вглядевшись в мертвое лицо, он понял, что перед ним мальчик-подросток, и глаза его увлажнились. Старый архитектор догадался, что здесь произошло. Ему и прежде доводилось слышать, будто бы подобная жестокость не редкость при султанском дворе, но до сих пор он отказывался верить молве. Ошеломленный, Синан прислонился к стене, чтобы не упасть. Когда он смог наконец молиться, губы его едва шевелились, а молитва то и дело прерывалась судорожными вдохами.
Не успел Синан произнести последние слова и вытереть лицо обеими руками, как за спиной у него раздался шорох. Синан уставился на гобелен, висевший на стене. Он был уверен, шум исходил именно оттуда. Охваченный зловещими предчувствиями, он подошел к гобелену, отдернул его в сторону – и тут же отпрянул, увидав знакомое лицо, искаженное гримасой ужаса.
– Джахан!
– Учитель!
– Что ты здесь делаешь?
Джахан мысленно возблагодарил свою счастливую звезду, пославшую сюда единственного человека на свете, который мог его спасти. Упав на колени, он поцеловал руку старого архитектора и прижался к ней лбом: