– Ты не болен? – спросил Джахан.
Никола отрицательно покачал головой. Давуд, разглядывавший черепах, которых продавал какой-то крестьянин, не замечал ничего вокруг. В те дни черепахи пользовались большим спросом: считалось, что, если смолоть их панцирь в порошок и добавлять этот порошок в суп из кислого молока, можно исцелить множество болезней.
Усевшись в тени плакучей ивы, ученики архитектора принялись за еду. Разговор их вертелся вокруг сегодняшней церемонии. Они вспоминали тех, кто там был, и тех, кто не удосужился прийти. Но ни один из троих не отважился задать вслух вопрос, волновавший каждого: кому теперь предстоит занять место учителя? Для того чтобы узнать ответ, надо было ждать, пока вскроют завещание. Строить домыслы и предположения не имело смысла. Как могли они предугадать, что готовит им судьба, если это было неведомо даже астроному Такиюддину, умевшему читать по звездам? Поэтому ученики Синана предпочитали перебрасываться ничего не значащими словами. Беседа не клеилась, и вскоре они разошлись.
На следующий день Джахана вызвал к себе главный белый евнух и сообщил, что бывший ученик зодчего назначен учителем в придворную школу. То было почетное назначение, и, узнав о нем, Джахан одновременно испытал гордость и тревогу.
Впервые встретившись со своими учениками, Джахан пристально вглядывался в их юные лица, исполненные любознательности, наивности, смышлености, невежества, самоуверенности и лени. Какое же из этих качеств сумеет одержать верх над всеми остальными, размышлял Джахан. Смогут ли знания, которые эти мальчики получат в школе, изменить их участь, или же путь, который им предстоит пройти, предначертан заранее? Будь жив учитель Синан, он непременно сказал бы: «Каждому человеку дарован его собственный кисмет, ибо Бог никогда не повторяет одну и ту же судьбу дважды».
Поглощенный собственными делами и заботами, Джахан не замечал, как проходят дни. Лишь через неделю он вспомнил, что давно уже не получал вестей ни от Давуда, ни от Николы. Он послал обоим записки и, не дождавшись ни от кого из них ответа, встревожился. Особенно его беспокоил Никола. У Давуда были жена и дети, Санча по-прежнему жила в доме мастера Синана, сам Джахан имел стол и кров в придворном зверинце, а теперь еще и получил место учителя. Что касается Николы, тот прежде жил со своими престарелыми родителями, а после того как они покинули этот мир, остался в полном одиночестве. Внезапно до Джахана дошло, что он почти ничего не знает о своем товарище. После долгих лет, наполненных совместным трудом и совместным ученичеством, они оставались друг для друга тайной.