Ученик архитектора (Шафак) - страница 329

Через несколько мгновений на пороге появился Джахан, сопровождаемый мальчиком. Последний не решился войти и остался ждать за дверью.

– Стало быть, это ты, – изрекла Хесна-хатун.

Они смотрели друг на друга с неприязнью, которую ни один из них не считал нужным скрывать. Джахан видел, как сильно нянька одряхлела, но в этом не было ничего удивительного, учитывая, сколь невероятно долгую жизнь она прожила. Лицо старухи бороздили глубокие морщины, спина согнулась, пальцы скрючились, как птичьи когти. Из-под покрывала выбивались седые волосы, на концах рыжие от хны. Вероятно, глядя на Джахана, Хесна-хатун тоже мысленно перечисляла приметы, оставленные на его лице временем. Впрочем, взгляд ее был таким же холодным и безучастным, как всегда.

– Как ты посмел использовать имя моей голубки? – проскрежетала старуха. – За это тебя следует хорошенько высечь.

– У меня не было выбора, – ответил Джахан. – Иначе вы не согласились бы впустить меня, дада.

Старуха отпрянула, услышав слово, которым называла ее Михримах, и одна только Михримах. От ярости она лишилась дара речи, рот ее беззвучно открывался и закрывался.

Джахан, довольный произведенным эффектом, внимательно наблюдал за старухой. Он стоял прямо, вскинув голову. Ни кланяться, ни целовать ее руку он не счел нужным. Подобная неучтивость не прошла незамеченной.

– Зачем пожаловал? – спросила Хесна-хатун. – Еще раз доказать, что ты дурно воспитан?

Джахан сделал шаг вперед и только тут заметил белоснежную кошку, свернувшуюся клубочком на коленях старухи. Он бережно извлек из сумки шпильку, которую Хесна-хатун потеряла целую вечность назад, и положил на стол:

– Я хотел вернуть вот это.

– Очень любезно с твоей стороны, – насмешливо заявила она. – Без этой шпильки я бы совсем пропала. Это все, что привело тебя сюда?

– Нет. Я хотел сообщить вам, что уезжаю. Навсегда.

– Доброго пути, – ухмыльнулась старуха.

– Прежде чем уехать, я хочу завершить все свои дела в этом городе, – произнес Джахан. – Поэтому и пришел.

– Разве у нас могут быть общие дела? Вот уж не думаю.

Задетый ее язвительным тоном, он опустил веки. Теперь вместо лица старухи перед глазами у него была темнота.

– Вы были не просто нянькой, которая заботилась о Михримах с младенчества, – сказал Джахан, обращаясь к этой темноте. – Вы были для нее родной душой, которой она доверяла безраздельно. От вас у нее не было тайн.

– Да, я вырастила ее. Султанша Хюррем, да помилует Аллах ее черную душу, не желала заниматься собственными детьми. У нее и на сыновей-то времени не было, а о дочери уж и говорить нечего. Мать вспомнила о Михримах, лишь когда пришла пора выдавать ту замуж. Вот тогда-то она и решила использовать бедную девочку в своих играх. – Хесна-хатун смолкла, тяжело переводя дыхание. – А тебе известно, что я была к тому же ее кормилицей? Михримах вскормлена моим молоком, – с гордостью сообщила старуха.