– Как тебя зовут?
Внезапно Джаханом овладело смущение, будто, назвав свое имя, он переступал какую-то запретную черту и делал их отношения более близкими.
– Слона зовут Чота, досточтимая госпожа, – пробормотал он. – А меня – Джахан. Но моя мать… – Он запнулся.
– Так что же?
Джахан никогда никому этого не говорил и не мог объяснить, какая сила сейчас вдруг потянула его за язык.
– Моя мать называла меня Гиацинт.
Михримах расхохоталась:
– Ничего не скажешь, подходящее имя для мальчишки! – Догадавшись, что ему обидно это слышать, она перестала смеяться и поинтересовалась: – А почему мать так тебя называла?
– Когда я родился, глаза мои цветом напоминали гиацинт. Мама говорила, это потому, что она ела цветки гиацинта, когда была в тягости.
– Глаза цвета гиацинта… – повторила девушка. – А где она сейчас, твоя мать?
– Она покинула этот мир, милостивая госпожа.
– Так ты сирота, – задумчиво протянула Михримах. – Знаешь, иногда я тоже чувствую себя сиротой.
– Но ваши высокородные родители живы, да продлит Аллах их дни.
В этот момент раздался женский голос:
– Я повсюду вас ищу, свет очей моих. Вам не следует приходить сюда одной.
Голос принадлежал полной женщине с багровыми щеками, пронзительным взглядом и укоризненно поджатыми губами. Нижняя ее челюсть была чуть выдвинута вперед, что придавало лицу суровое выражение. Она не удостоила взглядом ни слона, ни погонщика. Казалось, эта дама вообще не замечает ничего вокруг – ни сада, ни цветов, ни клеток с животными, – ибо ее всецело поглощает одна-единственная цель: найти дочь султана и уберечь ее от всех возможных опасностей.
– Это Хесна-хатун, моя дада – няня, – не без гордости сообщила девушка. – Вечно она обо мне беспокоится.
– Как же мне не беспокоиться, о луч яркого солнца в царстве тьмы? – подала голос няня. – Моему попечению вверено несравненное сокровище, и я обязана его беречь.
– Дада терпеть не может животных, – с шаловливой улыбкой заметила Михримах. – За одним-единственным исключением. Я имею в виду ее любимую кошку по имени Корица.
Взгляд дочери султана встретился с взглядом Джахана, и что-то неуловимое проскользнуло между ними. Внезапно на лицо девушки набежала тень тревоги. И она поинтересовалась у няни:
– Моя досточтимая мать спрашивала обо мне?
– О да, жемчужина моего сердца. Я сказала, что вы купаетесь в хаммаме.
– Ты моя спасительница! – расплылась в улыбке Михримах. – Что бы я без тебя делала, дада! – Она помахала рукой. – До свидания, Чота. Может быть, я скоро опять приду с тобой повидаться.
И, попрощавшись со слоном, но не сказав ни слова погонщику, дочь султана, сопровождаемая няней, двинулась прочь по садовой дорожке. Джахан долго смотрел ей вслед, позабыв обо всем на свете. В мыслях его царил сумбур, ноздри все еще ощущали запах изысканных духов, а в сердце словно бы засела заноза – во всяком случае, прежде он никогда не испытывал ничего похожего.