– Я больше не буду! – это было совершенно по детски, но теперь Маринка была готова на все. – Простите, пожалуйста. И дяде ничего не говорите! Он ничего не знает! И Глебу я скажу, чтоб отстал!
– То есть вы готовы выступить на благо справедливости?
– Какой справедливости?
– Уверен, на суде этот великолепный Глеб заявит, что никакой любовницы у него нет и в помине не было. Вы готовы эти слова опровергнуть? Думаю, у вас есть дарственная на квартиру? Там его имя фигурирует?
Маринка сомневалась недолго. С одной стороны, учеба и дядькина карьера, а с другой обманувший ее любовник. Забыв, что только что собиралась за него замуж, она горячо пообещала:
– Конечно! С удовольствием ему отомщу! Наобещал мне с три короба, бессовестно обманул! Справедливость должна восторжествовать!
Иван Ярославович саркастически переглянулся с Ольгой.
– Замечательно! Это вы хорошо сказали, Марина Светлова, справедливость должна восторжествовать. Я свяжусь с вами, когда будет нужна ваша помощь. И мой вам настоятельный совет: не встречайтесь больше с Абрамовым. Я ведь все равно узнаю. И поменяйте свою симку, чтоб не впадать во искушение.
Немного оторопевшая от полупонятных старорежимных слов, Маринка тем не менее воспрянула духом, пообещала все выполнить, и быстро скрылась из глаз.
– Как быстро нынешнее поколении меняет жизненные ориентиры, не находите? – Иван Ярославович скептически оглядывал идущих мимо и непрестанно здоровающихся с ним студентов.
Оля уточнила:
– У этой девицы жизненный ориентир никогда не менялся.
– А какой он, по-вашему? – заинтересовался академик.
– Выгода. Ну, и удовольствие, я думаю. А что вы слышали из нашего разговора?
– Думаю, почти все. Я стоял у киоска, выбирал, что почитать вечерком, когда эти базарные особы начали говорить о своих делах, никого не стесняясь. Познавательный получился разговор, весьма познавательный.
Ольга решила, что Олег стопроцентно прав, говоря, что Иван Ярославович большой специалист по интригам. И тут он снова ее удивил.
– Я старый интриган, вы, безусловно, правы. А иначе я не удержался бы сорок лет в ректорах крупнейшего в регионе вуза. Многое нужно было просчитывать на несколько ходов вперед. И при советской власти, и сейчас в особенности. Но, думаю, это можно назвать и дальновидностью. Не находите?
Оля была смущена не меньше удравших девиц.
– Э-ээ, я бы назвала это проницательностью.
Иван Ярославович помахал рукой, и перед ними снова, как в прошлый раз, из ниоткуда возникло такси. Они сели в машину, и академик мягко попросил: