Обернувшись, я осеклась. Кто бы мог подумать, что в этих глазищах, каждый размером с мою голову, может быть столько умилительной жалости, способной дать фору глазонькам Кота в Сапогах из «Шрека»!
Заколебавшись немного, я подошла к Малышу и погладила его по лбу, на котором продолжали сиять яркие узоры, ставшие сейчас для меня единственным источником света. Если, конечно, не считать клеточки с маленькой светящейся рыбкой, которую я прихватила с собой, чтобы не оказаться в пещере в кромешной тьме.
— Вот увидишь, все будет хорошо! — улыбнулась я, нехотя убирая руку со лба кальмара.
Отвернувшись от этих гипнотизирующих глаз, я решительно направилась в пещеру. Но не успела я сделать и нескольких шагов, как ощутила щупальце на лодыжке.
— Малыш! — строго сказала я… вот только вся строгость мгновенно улетучилась, стоило мне обернуться и снова увидеть эти глазенки! — Послушай, мне правда нужно идти, — вздохнула я, словно обращалась к малому ребенку. Безумно милому малому ребенку. Минуточку, это меня сейчас что, совершенно серьезно умиляет кракен?! — Просто подожди меня немного, ладно? — улыбнулась я и, сняв щупальце со своей ноги, ласково его погладила, прежде чем выпустить из рук.
Набрав полные жабры воды, я решительно зашагала в пещеру. Возможно, Малыш и попытался еще раз меня задержать, но я отрешилась от всего и поспешила пересечь порог, у которого моих ушей достигло эхо дивного, но от этого не менее жуткого пения.
Замерев, я внимательно всмотрелась в черноту, после чего достала из тряпичной сумочки свой «фонарик» и медленно двинулась по темному туннелю.
Свет, вырывавшийся из шарика на голове рыбешки, слабо освещал каменный коридор, играя на покрытых полипами скалах. И этого было достаточно, чтобы призрачные образы стен создали в голове жутчайшие картины. Но, к моему величайшему сожалению, эти образы были не единственным, от чего стыла кровь: с каждым шагом дивная песнь становилась все четче, громче и печальнее.
Каждый камушек здесь казался не просто живым. Я пребывала в искренней уверенности, что древние скалы сейчас придут в движение, крепко-крепко схватят меня и навсегда похоронят в этом жутком месте, оставив мое тело вечно слушать проливающуюся с пением скорбь.
Как вдруг мне стало еще страшнее. Настолько, что я замерла, глядя перед собой, и всерьез задумалась: а не развернуться ли мне, пока не поздно? Когда я шла сюда, мне даже в голову не приходило, что в этой пещере разветвленная сеть ходов. Я наивно полагала, что меня будет ждать просто темный и страшный туннель, пройдясь по которому под разные ужасы, я доберусь до зала с жемчужницами.