* * *
Жирные черные мухи лениво ползали по ветровому стеклу «Мазерати». Солнце раскалило воздух внутри машины, и когда Генри открыл дверь, рой мух зловонной струей вылетел на улицу. Запах исходил от сумки, лежавшей на заднем сиденье в коричневой луже запекшейся крови. Мухи успели оставить на ней гроздья своих белых яиц.
Генри брезгливо взял сумку за ручку и поднял с сиденья. Ручка потемнела от пота ладоней владельца. Генри озабоченно посмотрел на кровь, испортившую лайковую кожу обивки, настоящую лайку, которую получают из бычков. Это, несомненно, страховой случай. Из сумки торчали пожелтевшие от времени листы бумаги. Генри уже собирался швырнуть сумку в придорожные кусты, но заметил на одной из страниц обведенные фломастером слова. Этот листок оказался ведомостью его успеваемости за третий класс. Его имя было обведено синим цветом.
Ниже текста шли неразборчивые подписи. В третьем классе он просидел два самых мучительных года своей жизни, о которых вспоминал с большой неохотой. Оценки были натянуты, он учился на одни двойки по всем предметам, за исключением физкультуры. В характеристике он прочитал следующее: «Генри оставлен на второй год. Он мешает классу, списывает задания у одноклассников, его классная работа и поведение оставляют желать лучшего». После этих слов стоял жирный восклицательный знак. «Списывает задания у одноклассников» было обведено красным и украшено еще одним восклицательным знаком.
Дальше Генри нашел тщательно скрепленные и упорядоченные по датам документы: копию свидетельства о рождении, табели, судебное решение по поводу родителей, протоколы направлений в воспитательные дома, данные психологических обследований, газетные отзывы о Генри Хайдене и его романах и даже копия свидетельства о браке – и все это было испещрено пометками и обведенными фразами и словами. Генри с трудом преодолел желание немедленно сжечь проклятую папку. Однако он передумал, бросил ее на заднее сиденье, опустил стекла и, набрав хорошую скорость, уже через несколько минут снова был на опасном повороте. Двое пожарных убирали с места происшествия последние осколки. Значит, парень действительно его преследовал. Надо было довериться инстинкту и дать этому типу сдохнуть.
Вера в доброе начало в человеке – труднопреодолимый предрассудок. Не разумнее ли, злобно рассуждал Генри, проезжая к дому по обсаженной тополями аллее, верить в дурное в человеке? Например, он сам проявил свои лучшие качества, когда спас человека, пострадавшего в автокатастрофе, избавил от мучений косулю, но это были спорадические порывы, небольшие эпизоды в череде злодейств. На самом деле он убийца, лжец и мошенник. Большое искусство притворства заключается в том, чтобы люди не спрашивали, кто ты на самом деле. Миллионы читателей запоем читали его книги, многие женщины домогались его самого, но Марта, которая лучше других знала, что он ни на что не годится, продолжала его любить. Можно ли любить чудовище, думал Генри, допустимо ли это? Наверное, даже чудовище любить